Блондинка и брюнетка в поисках приключений - Маша Царева Страница 33

И в тот момент, когда я прикидывала, стоит ли мне надеть свои единственные туфли на каблуках (аргумент за: вместе с туфлями образ роковой женщины можно будет считать завершенным; аргумент против: я все равно не умею ходить на каблуках больше пятнадцати минут) – в тот момент я и услышала странный звук.

Тоненькое поскрипывание напоминало унылую песнь несмазанного колеса старой телеги или звук осторожно открываемой деревянной двери. Я замерла и навострила уши. Рядом со мной дрожала всем телом и еле слышно поскуливала Настасья.

– Теперь ты слышала? Теперь ты понимаешь, что я не вру?! Мира, мы же можем умереть!!!

– Замолчи! – потребовала я и, выдернув из ее похолодевших от ужаса пальцев фонарик, вскочила с кровати.

Тусклое оранжевое пятнышко фонаря не имело никакого смысла в борьбе с вязкой бархатной темнотой. Блеклый лоскуток света выхватывал из темени то кусочек старинной бронзовой рамы для картин, то изъеденную молью штору, то облепленный восковыми потеками подсвечник. Самое странное: я даже не могла точно определить, откуда доносится этот подозрительный скрип, который с каждой секундой становился все громче, будто бы к нашей спальне приближалось нечто… нечто, во что мне до сих пор верилось слабо.

Настасья вскочила с кровати и схватила первое, что ей попалось под руку, – черную от копоти каминную кочергу.

– Я не сдамся без боя, – стуча зубами, пообещала она.

– А может быть, это кошка? – Я пыталась ухватиться за последнюю соломинку.

– Ага, ты помнишь, что сказал Валерий? У МакДоннела аллергия, вряд ли он стал бы держать дома животное, – припечатала Настасья.

Я отступила к стене, подальше от страшного приближающегося скрипа. Пятилась до тех пор, пока спиной не почувствовала спасительную твердь.

– Все нормально, – прошептала я, скорее, для самоуспокоения, потому что успокоить Настасью не представлялось возможным: нервная дрожь мелкой рябью сотрясала спокойное озеро ее тела.

Скрип затих, и теперь, в тишине, мне казалось, что он был надуманным и нереальным. Померещилось. Почудилось. Наверное, от ветра брюзгливо заворчала одна из старых яблонь в саду – вот и все.

– Ты права, – с некоторым сомнением пробормотала Настасья. Мне было видно, что, положив кочергу на туалетный столик, она разминает похолодевшие от волнения пальцы рук.

Выключив фонарик, я успокоила дыхание и хотела нырнуть в теплую одеяльную пещерку, чтобы провести остаток ночи за просмотром беспокойного сна, и в этот момент… в этот момент вдруг случилось нечто, заставившее мое сердце выпрыгнуть из груди, совершив акробатический кульбит, и забиться где-то в области щитовидной железы. Арктический холод, нагрянувший изнутри, мгновенно превратил мою кровь в ледяные кристаллы. От ужаса и переизбытка адреналина я пошевелиться не могла. А Настасья ничего не знала – она, постепенно приходя в себя, одернула кокетливую кружевную ночнушку, лениво зевнула и села на кровать, намереваясь успокоить сознание и тело. В полуметре от меня, на расстоянии вытянутой руки, моя лучшая подруга спокойно собиралась отойти ко сну.

А я стояла ни жива ни мертва и не знала, что делать, – липкий страх сковал мои мысли ржавыми цепями.

Вот что произошло: внезапно я поняла, что спина моя наткнулась вовсе не на стену, как мне показалось изначально, а на несколько иное препятствие, мягко и живое. В голове встревоженными пчелками роились спасительные атеистические мысли: может быть, это просто обитая бархатом стена? а может, это диванный полог? Да мало ли что это может быть!

Но звук, раздавшийся аккурат за моей спиной, порвал в клочья остатки моего прагматизма. Дыхание. Аккуратное, осторожное, будто бы слегка сдерживаемое, но все же вполне слышимое… и даже ощущаемое… Я чувствовала теплый очаг чужих выдохов на шее. Это дыхание вулканической воронкой выбрасывало наружу фонтан огненных мурашек, которые торопливыми потоками расползались по моему телу вниз.

– Мира, ну где ты там? – сонно простонала Настасья.

Я не знала, что ей ответить, боялась сделать только хуже. Я понимала, что действовать придется в одиночку. Несмотря на внезапный интерес к паранормальному, Настасья едва ли могла бы подсобить мне в налаживании контакта с обитателями параллельных миров. Скорее, ее истерический визг раззадорил бы привидение, как колышущееся красное полотно быка.

Сжав в кулаке рукоятку фонарика, я резко обернулась и выстрелила световым лучиком в того, кто находился позади. Рвавшийся наружу вопль ужаса обернулся застрявшим в горле хрипом – фонарный лучик беспокойно заметался по чему-то огромному, живому, бесформенному, белому…

И тут ожила Настасья. Она, видимо, решила посмотреть, что это я там копаюсь, но вместо этого ее взгляд наткнулся на третьего обитателя нашей спальни. Истошный вопль в черт знает сколько децибелов подбросил ее субтильное тельце вверх. Подпрыгнув на кровати, она ловко и резко скатилась с нее, словно капля воды с раскаленной поверхности утюга.

– Что это? Что это?! – орала она. – Мира, помоги! Ты где?!

– Здесь я, – выдавила я, отступая.

Вместе с голосом ко мне вернулась способность двигаться. Правда, руки и ноги все еще казались деревянными. Лотова жена, пробудившаяся от многовековой спячки и пытающаяся нащупать свое физическое место в пространстве. Я пятилась, пока не наткнулась на руки Насти, вытянутые вперед в жалком жесте самообороны.

– Оно в саване! – не унималась Настасья. – Ты заметила? Боже, теперь мы погибнем!

– Подожди, – я наступила ей на ногу, – давай попробуем с ним поговорить.

Белая колышущаяся масса медленно надвигалась на нас. Настасья закрыла глаза ладонями, как маленькая девочка, которая искренне верит, что добровольное лишение зрение делает невидимой и ее. Я инстинктивно дернулась в сторону, стукнулась бедром о край туалетного столика и вдруг вспомнила о лежащей на нем кочерге. Объективно чугунная трость едва ли могла считаться весомым аргументом против восставшего из могилы мертвеца, зато она придавала мне, земной женщине, уверенности.

– Вступим с ним в контакт, – решила я и, торжественно приглушив голос, сказала: – Эй! Вы, видимо, доктор?

– Мира, ты что, он же не понимает по-русски, – зашипела Настасья, – это же шотландское привидение.

Я повторила свое приветствие на английском, проглатывая буквы и путая слова. Вряд ли я всерьез рассчитывала на успех, однако белая масса вдруг замерла на полпути и замогильным голосом произнесла:

– Что вам надо? Зачем вы меня потревожили?

Я нахмурилась. Наш личный триллер на глазах превращался в фарс, однако пока я не могла объяснить самой себе, что же именно в этой ситуации кажется мне комичным.

– Нормальненько! Это кто еще кого потревожил? – возмутилась Настасья. – Мы же просто спали. И спали бы себе.

– Это моя территория, – прорычал призрак.

И в этот момент я наконец сообразила, что именно меня смутило. Дыхание! Дыхание, упирающееся в мою шею, было теплым, человеческим! Не веяло от него ни могильной сыростью, ни затхлостью фамильного склепа, ни смутно-волнующим запахом церкви. Тем временем мои глаза почти привыкли к темноте (или набирающий обороты скудный северный рассвет взял наконец свое), и мне удалось разглядеть то, чего не замечала перепуганная Настасья, – то, что мы первоначально приняли за бесформенную сероватую субстанцию, на самом деле было не слишком чистой простыней, под которой явственно угадывались контуры человеческого тела.