Обаятельный деспот - Виктория Шарп Страница 33

Эдвард рассмеялся, и Клер присоединилась к нему. Но как только Эдвард исчез на кухне, маска веселья слетела с лица Клер. Эдвард только что сделал ей предложение. В завуалированной форме, но суть от этого не менялась. А она, Клер, отвергла его предложение, тоже не напрямую, но Эдвард, конечно, понял ее. И теперь они снова стали только родственниками, троюродным братом и сестрой.

Наверное, это хорошо, во всяком случае, так будет гораздо спокойнее для меня, подумала Клер. К тому же Эдвард не так уж плох в роли кузена. При всех недостатках у него очень сильно развито чувство родственного долга, семья для него – это в первую очередь люди, о которых он обязан заботиться, которых должен поддерживать и опекать. Клер не сомневалась, что Эдвард охотно возьмет на себя решение всех ее жизненных проблем, для него это естественно: ведь он считает себя старшим из Хелдманов, он с детских лет привык к роли вожака стаи. Так что теперь ей, Клер, не придется беспокоиться о таких вещах, как, например, поиск нетрудной и хорошо оплачиваемой работы. Эдвард позаботится о ней, и, возможно, гораздо лучше, чем мог позаботиться ее родной отец. Вот только сможет ли она теперь смотреть на него как на старшего брата? Клер совсем не была в этом уверена.

– Клер! – крикнул с кухни Эдвард. – Слушай, мне, кажется, придется возиться с завтраком чуть дольше, чем я рассчитывал. Пожалуйста, подойти сюда, давай пока обсудим, куда мы в первую очередь поедем.

– Да-да, сейчас! – торопливо отозвалась Клер.

Она вскочила с дивана и… вместо того чтобы бежать на кухню, машинально бросилась к зеркалу поправить прическу. В следующий миг ее охватил приступ безмолвного, истерического смеха. Если Эдвард для нее – всего лишь троюродный брат, какая разница, как она выглядит в его присутствии? Черт подери, это же просто смешно! Но Клер почему-то не было смешно. Ей было очень, очень грустно и тяжело. Ей хотелось, чтобы Эдвард любил ее, – но не как кузину и даже не как привлекательную, сексуальную женщину. Клер хотелось, чтобы он любил ее как любят самого дорогого человека на земле, без которого просто не представляют своей жизни.

Воскресенье молодые люди потратили на экскурсии по музеям. В понедельник, вторник и среду Эдвард возил Клер по разным юридическим конторам. Как правило, это происходило в первой половине дня. А во второй половине дня шофер Эдварда, тот самый, что привез Клер в Лондон, катал ее по городу и его окрестностям. Клер так хорошо изучила английскую столицу, что могла ориентироваться в городе без провожатых. Кроме того, Клер накупила много красочных альбомов с видами города, сделала огромное количество фотографий, да и Эдвард фотографировал ее, где только можно. Словом, время было потрачено с большой пользой, новых впечатлений – море.

В среду вечером Эдвард торжественно объявил Клер, что они едут в Ковент-Гарден слушать оперу Россини «Севильский цирюльник».

– Мне удалось достать очень хорошие места, – сказал он, посматривая на Клер задорно блестящими глазами, – мы будем сидеть в ложе бенуара, недалеко от сцены.

– Ну что ж, по-моему, это просто замечательно, – улыбнулась Клер. – Честно говоря, я уже сто лет не была в театре, а в опере – так и вообще ни разу не была, к моему огромному стыду.

– Значит, я тебе угодил?

– Вполне.

Эдвард заложил руки в карманы брюк, прошелся по гостиной, а затем посмотрел на Клер каким-то странным, неуверенным взглядом, совершенно не в его стиле.

– Ковент-Гарден – очень приличный театр, – медленно проговорил он, внимательно глядя на Клер, – к тому же там может оказаться много моих знакомых и знакомых твоего дедушки.

– И что из этого следует? – озадаченно спросила Клер.

– Из этого следует то, что… В общем, я купил тебе вечернее платье, – выпалил Эдвард, собравшись с духом.

Клер растерянно хлопнула ресницами.

– Купил мне вечернее платье? – переспросила она, не веря своим ушам. – Но…

– Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя в театре не очень комфортно, – пояснил Эдвард, и его глаза предостерегающе блеснули. – Рядом с тобой могут оказаться женщины в шикарных туалетах, и я решил, что ты должна быть одета не хуже, чем они. По-моему, я рассудил вполне логично и здраво. К тому же после театра я собираюсь поужинать с тобой в ресторане: ведь завтра ты собираешься возвращаться в Хелдман-парк, и когда еще доведется… Черт подери, Клер, почему ты все время молчишь? – спросил он. – Ты что, опять чем-то недовольна?

– Вовсе нет, с чего ты взял? – удивленно возразила она. – Напротив, я очень довольна, что ты так заботишься обо мне…

Клер замолчала, потому что в этот момент глаза Эдварда неистово полыхнули, словно тлевший огонь внезапно вырвался наружу из очага.

– Я мог бы заботиться о тебе еще лучше, – проговорил Эдвард слегка напряженным, глуховатым голосом, – если бы тебе это было нужно… Но давай собираться, Клер, до начала спектакля осталось меньше трех часов! Тебе надо прямо сейчас померить платье – вдруг оно не подойдет по размеру?

– Да-да, разумеется, – закивала Клер, радуясь возможности на какое-то время остаться одной, подальше от этих пронизывающих, ищущих глаз.

Эдвард волновался напрасно: платье сидело на Клер безукоризненно, будто шилось по заказу. И выглядела в нем Клер просто очаровательно. Насыщенный бордовый цвет прекрасно сочетался с ее смугловатой кожей, каштановыми волосами и карими глазами. Прилегающий силуэт подчеркивал стройность ее фигуры, рукава платья были длинными и узкими, вырез – в форме треугольника, спереди, вдоль среднего шва, шелковая ткань была собрана изящными складками, в которых и заключалась изюминка этого наряда.

Любуясь на свое отражение, Клер искренне порадовалась, что захватила с собой в Лондон золотую цепочку и рубиновые серьги. Эти вещи пролежали несколько дней в ее чемодане, но сегодня они пришлись очень кстати. Наверное, Эдвард запомнил, что у меня есть серьги с рубинами, подумала Клер, поэтому и купил мне платье темно-красного цвета.

Надо отдать ему должное, он весьма предусмотрительный человек, догадался купить и туфли, и заколку в виде цветка из коричневого шелка, чтобы Клер могла украсить прическу, и даже крохотную театральную сумочку на ажурной золотистой цепочке.

Пожалуй, из Эдварда мог бы получиться очень заботливый муж, мечтательно подумала Клер и тут же скорчила сердитую гримасу своему отражению. Заботливость Эдварда идет вовсе не от сердца, а от хороших манер, которые привили ему воспитатели частной школы для отпрысков аристократических семейств, и не следует принимать обычную вежливость за нечто большее.

Когда Клер вернулась в гостиную, Эдвард находился там. Он успел переодеться в элегантный вечерний костюм черного цвета. Шелковая рубашка сверкала ослепительной белизной, в золотой булавке для галстука краснел рубин, обрамленный крохотными бриллиантами. Подойдя ближе, Клер уловила легкий запах одеколона с нотками сандала, который показался ей весьма приятным.

И вообще он красавец, подумала она, ощутив прилив щемящей тоски. Такой милый, такой желанный…