Блудный сын - Даниэла Стил Страница 33

– Ничего себе! Ты уже на ногах? – от неожиданности Питер даже забыл поздороваться. – Майк сказал, что ты слегла окончательно, а ты бегаешь, как первоклассница. Могу с уверенностью констатировать, что ты сейчас чувствуешь себя намного лучше. – Он стоял с цветами в руках. Она была так рада его видеть, что тоже не стала здороваться и кивком пригласила войти в дом.

– Да, представь себе, восстала на минутку. И чувствую себя довольно хорошо с того вечера, когда мы вместе ужинали. Ты и мертвого поставишь на ноги, Пит! Давно я так не веселилась, – Питер не стал вдаваться в подробности и допытываться, почему брат сказал ему, что она до сих пор была очень больна.

– Мне тоже очень понравилось, Мэгги, – просиял он и предложил поставить цветы в вазу. Она махнула рукой на кухонную раковину, под которой стояла большая ваза. Он легко ее нашел и поставил цветы на столе в гостиной. – А я уж начал серьезно волноваться. Майк застращал меня не на шутку.

– Иногда он специально так говорит, чтобы люди лишний раз не беспокоили. Он на каждый чих шарахается, готов грудью меня закрыть. Но ты, по-моему, не заразный, – усмехнулась она. – Муж посадил бы меня под стеклянный колпак, если бы мог. Бедный, он всегда беспокоится обо мне. Я обуза для него и Лизы, – сказала она печально. – Все не так, как мне хотелось бы.

– Это неправда, – настаивал Питер. – Они тебя любят. Мы все тебя любим, – было приятно видеть, что Мэгги выглядит лучше, чем в тот вечер, когда он пришел к ним на ужин. Она казалась более веселой, лицо было более румяным, и она была в хорошем настроении. Она лежала на диване со своим ноутбуком, когда он пришел, но выключила его, чтобы поговорить.

– Как бы я хотела, чтобы Майкл немного расслабился. Если ты будешь рядом, то он будет отвлекаться. Когда собираетесь пойти на рыбалку?

– Как только у него появится свободное время, – прямо сказал Питер. Он не хотел ей говорить, что Майкл объяснил ему, что не хочет оставлять ее сейчас одну, так как она очень больна. Ему показалось, что будет несправедливо говорить ей об этом, так как она и так считает себя обузой для него.

– Я потороплю его, чтобы не затягивал, – сказала Мэгги. – Вам обоим это пойдет на пользу.

Какое-то время они сидели в гостиной и болтали. Потом Питер поднялся и собрался уходить. Ему всегда нравилось разговаривать с Мэгги. Она была веселая и смешливая, с хорошим чувством юмора, даже сейчас, в таком болезненном состоянии, после долгих лет физической немощи. Она обладала несгибаемым внутренним стержнем, и Питер восхищался цельностью и силой ее характера. Он уже уходил, когда Майкл подъехал к дому и увидел их обоих. Он заскочил домой ненадолго, чтобы проведать Мэгги: так, небольшой перерыв между приемом двух пациентов. Лиза ушла сегодня заниматься к своей однокласснице – у них был общий проект, и он знал, что Мэгги будет одна дома. Перед тем как уйти, Лиза помогла матери спуститься вниз. Майкл опешил, когда увидел ее на крыльце вместе с Питером.

– Что это вы оба задумали? – спросил он, вскакивая на ступени.

– Привет, Майкл! Да вот решил приударить за твоей женой, купил Мэгги цветы, чтобы немного ее порадовать, – просто ответил Питер. Майкл улыбнулся брату, но уголок рта начал предательски подергиваться. Питер заметил это и вспомнил, что такое же подергивание он видел у Майкла когда-то в детстве. Что-то вроде нервного тика. Майкл поспешил заверить, что очень рад, что случайно встретился с братом.

– Зайдешь на пару минут? – предложил Майкл.

– Да нет, я уже ухожу. Не хочу утомлять Мэгги, – сказал Питер, крепко обнял брата, снова чмокнул Мэгги в щеку и, махнув рукой, сел в грузовик. А Майкл и Мэгги вошли в дом. Менторским тоном Майкл сделал Мэгги выговор за то, что она стояла без пальто – воздух был прохладный. Она напомнила ему, что уже наступил апрель, и ей было приятно побыть на воздухе. Она несколько дней не выходила из дома, но он настаивал на том, что было слишком холодно и она может простудиться. Питер отъезжал от их дома, когда они вошли внутрь, и вдруг вспомнил кое-что. Это пронзило его, словно молния, и он покачал головой. Когда они были детьми, у Майкла появлялся тик, когда его уличали во лжи или когда он совершал какой-то плохой поступок, о котором никто не знал. Легкое подергивание рта всегда разоблачало его перед Питером. Но в этот раз, кажется, Майкл не сделал ничего плохого, и если даже он соврал про то, что Мэгги больна, это только для ее же безопасности. Ложь во спасение – Мэгги прекрасно объяснила его позицию, когда сказала, что он готов посадить ее под стеклянный колпак. Питер не обвинял его за это. Она была очень болезненным человеком, с испорченным здоровьем, которое постоянно находилось под угрозой. Любой захотел бы изолировать ее, спрятать подальше. Но когда он вспомнил перекошенную улыбку брата, у него появилось мрачное предчувствие. Это было неприятное дежавю, возврат в прошлое, о котором они оба хотели забыть раз и навсегда. Сейчас эта реакция брата выявила его нервное возбуждение, Питер был в этом уверен. Он приехал к себе домой на озеро, включил радио и забыл про странный тик.

Поддавшись уговорам Мэгги, в следующие выходные Майкл приехал на озеро половить с Питером рыбу. Близнецы оторвались по полной, они наловили полную корзину рыбы. Питер настоял, чтобы Майкл отвез весь улов Мэгги и Лизе. После рыбалки они выпили несколько бутылок пива, но когда Майкл поехал домой он уже протрезвел. Он сказал, что это была его первая выходная суббота за много лет. Этот день пошел им на пользу. Они выстраивали сейчас свои отношения на предстоящие годы. Питер отказался приехать к ним в Вэр на ужин в тот вечер. Он сказал, что устал, и ему надо было подготовить кое-какие документы, и потом, он не хочет утомлять Мэгги. Он пообещал приехать в другой раз. Майкл выглядел разочарованным, но все понял и сказал, что он провел прекрасный день на рыбалке с ним.

Вечером Питер приготовил себе ужин и сел перед телевизором. Потом выключил все, и начав работать с документами, обнаружил, что у него закончилась бумага в блокноте. Он начал рыться в ящиках в надежде найти что-то подходящее для письма, но вместо этого нашел несколько старых тетрадей в кожаном переплете. Он никогда не видел их раньше. Когда он их открыл, то обнаружил, что это были дневники, которые мать заполняла своим аккуратным и похожим на кружево почерком. Он вспомнил, что она провела свое последнее лето в этом доме незадолго до своей смерти. Тогда он не обратил внимания, кто привел дом в порядок и убрал ее вещи. Возможно, Майкл, поскольку не было никого, кто мог бы это сделать. Их отец умер менее чем за год до этого, а Питер не приезжал, чтобы помочь собрать ее вещи. Он не хотел тогда видеться с Майклом. Они уже были в состоянии войны из-за завещания отца. Питер сел на диван, наугад открыл один из дневников, и слезы навернулись на глаза, когда он начал читать. Мама писала, как она сильно скучает по мужу и какую прекрасную жизнь они прожили вместе. Грустно, что она не видится с Питером, и как невыносимо больно, что Питер и Майкл так жестоки друг к другу. Она писала, что это разбивает ее сердце, и у Питера все сжалось внутри при мысли о том, какую боль он ей тогда причинял. Продолжая читать ее дневник, он узнал, что в то время она уже была больна. У нее был рак, и это был дневник ее последнего года. Когда он читал одну запись за другой, то мог воссоздать полную картину ее последних дней: Майкл приезжал к ней в гости каждый день. Он составлял ей компанию, оставался ночевать, когда мог, оказывал ей медицинскую помощь, утешал ее и поддерживал, когда начиналась ломка. Он был таким сыном, которым Питер никогда для нее не был. И вдруг все, что ему дали родители, обрело, наконец, смысл. Они не разделяли свою любовь между хорошим и плохим сыном, они не обсуждали потребности каждого ребенка (а ведь Питеру именно тогда казалось, что он, ньюйоркец, уже на вершине мира). Мама рассуждала о них, как о равных, только один постоянно находился рядом с ними, а другой отказался от них, исчез. Он вспомнил, с печалью и сожалением, что даже редко ей звонил тогда. Он так злился тогда на всех них, да то, что всегда были на стороне Майкла и никогда не поддерживали его, и что они всегда верили всей той лжи, которую Майкл наговаривал на него. Но самое главное открытие, которое сделал Питер, – это то, что Майкл был беззаветно преданным сыном, а Питер никогда не был таким по отношению к своим родителям. Всю свою молодость он рвал, метал и сжигал мосты. Был слишком зол на них, чтобы остаться в родном городе. Когда они умерли, ему было не так много лет – всего тридцать один. Но он уже был достаточно взрослым, чтобы поумнеть и преклонить колени перед матерью, чтобы попросить прощения. Теперь он это понял. Когда Питер прочитал, какие сильные физические страдания она переносила перед смертью, то он почувствовал глубокое сострадание. Ему было мучительно тяжело продолжать читать ее дневники. Наконец, он положил их обратно в ящик, так и не дойдя до конца. В ту ночь Питер долго лежал, уставясь в темноту, и не мог уснуть в течение нескольких часов. Он не мог примириться с мыслью, что его мать так много страдала, а его не было рядом. В то лето он приезжал к ней в гости всего один раз. Это был последний раз, когда он увидел ее живой, незадолго до смерти. Из ее дневников он узнал, что она одинаково любила их обоих, независимо от того, переносили ли они друг друга. Она была гораздо более снисходительна по отношению к нему, чем он сам в то время. Но она была старше, и она умирала. В свое оправдание, если такое поведение вообще можно было оправдать, Питер посчитал, что сына простить легче, чем брата. Не существовало ничего такого, чего он не смог бы простить своим сыновьям, а брата он ненавидел в течение многих лет. Но теперь он видел, сколько горя это доставляло его матери, и он очень сожалел об этом, особенно сейчас, когда они помирились и поддерживали дружеские отношения – впервые за всю их жизнь. Так в чем был смысл всех этих лет гнева и обиды? Теперь это казалось пожирающей энергию пустотой. Столько лет пролетели – и все напрасно! Оставшиеся выходные и несколько дней после Питер не мог оторваться от дневников своей матери. Читая их, он вскрывал свои давние душевные раны и черпал в материнских словах бальзам прощения, и думал, и плакал: строчки, написанные рукой, когда-то качающей его колыбель, были глубоко личные и трогательные. Наконец, Питер сел в автомобиль и отправился в Вэр, чтобы увидеться с братом. Он приехал как раз в тот момент, когда Майкл выходил из своего офиса, чтобы отправиться на вызовы. В руках он держал свой врачебный чемоданчик. Питер улыбнулся, когда увидел его – Майкл выглядел как настоящий земский врач, как с картинки, в этом он даже превзошел их отца.