Уроки Камасутры - Лилия Подгайская Страница 33

– Ты знаешь, Вадим, – Агата задумчиво смотрела на него, – мне очень хочется, чтобы мои дети носили имена близких мне людей, которые сделали мне много добра. Сына я бы назвала Егором, а дочурку – Анной. А? Как ты на это смотришь?

Вадим Алексеевич думал недолго. Агата – чудесный человек, хорошо знающий, что такое благодарность. А эти люди действительно помогли ей выжить и встать на ноги. Дать детям их имена, значит проявить свою благодарность самым наглядным образом.

– Да, радость моя, это хорошая мысль, – он улыбнулся, глядя в голубые глаза жены, – я разделяю её.

Как же хотелось ему её поцеловать, крепко, так, чтобы она забыла обо всём, только его губы – и больше ничего. Но это будет дома. Большего пока нельзя – сухой закон. Но ничего, он выдержит. Всё равно спать она будет в его объятиях. И это замечательно – вдыхать её запах, ставший таким родным и привычным, и ощущать её всю рядом это тоже огромное счастье.

Осенью, когда Агатины малыши уже немного подросли, стало известно, что Маша вынашивает девочку. Она была счастлива без меры. А Евгений Семёнович в который уже раз за последнее время ошалел от радости. Девочка! Дочь! Что может быть лучше? Правда, в голову его тут же полезли тревожные мысли о том, что если дитя уродится столь же красивым, как мать, то забот у него будет выше крыши. Ведь красивой девочке нелегко найти счастье, ох, как нелегко. Не зря ведь в народе говорят: «Не родись красивой, а родись счастливой». Нет, он, отец, не допустит, чтобы его девочка выросла несчастной. Нет, нет и нет. Он будет землю грызть, но обеспечит счастливую жизнь и обожаемой им женщине, и девчушке, которая есть пока только в проекте.

Евгений Семёнович развернул бурную деятельность по обеспечению Машиного здоровья. Он кормил её самыми полезными продуктами, покупал в огромных количествах фрукты, следил, чтобы она достаточно времени проводила на свежем воздухе. Анна Николаевна его во всём поддерживала, и вдвоём они развернули свою заботу до неимоверных размеров. Это было непривычно, но нравилось. Сколько лет она никому, по сути, не была нужна, разве что для развлечения и то ненадолго. А теперь… Маша принимала заботу с благодарностью, иногда даже проливала слезу по этому поводу, но так, чтобы муж не заметил, иначе хлопот не оберёшься.

Когда время Машиных родов было на подходе, Атка переселилась на ПМЖ в квартиру Анны Николаевны и ничуть этим огорчена не была. Она не раз уже бывала в этой квартире в гостях и всегда получала отменно хороший приём. Здесь можно было выспаться всласть на мягком одеяле, и даже с высокой подушки её никто не сгонял, когда ей приходила охота туда взгромоздиться. И потом в мисочке её всегда находилось именно то, что она любит. Атка расценила произошедшие перемены как, безусловно, положительные и отдалась своему новому благополучию во владениях женщины, у которой были такие мягкие и тёплые руки.

А в квартире рядом бурно готовились условия для проживания маленькой принцессы. Иначе Евгений Семёнович свою будущую дочку и не называл. Имя ей ещё определено не было. Маша называла её «девочка моя», а муж говорил «принцесса». «Счастливая будет девчушка» – думала Анна Николаевна. Ведь каждой маленькой девочке отцовская любовь нужна как воздух. Именно она закладывает в ребёнке основы будущей успешной и уверенной в себе женщины. Правильно сказал какой-то психолог, что успешная женщина формируется любящими глазами отца. Ни Агате, ни Маше такого счастья в жизни не досталось. Но зато их дочери, кажется, судьбой не обижены.

Маша родила свою девочку поздно вечером. А на следующий день в роддом принёсся крайне взволнованный муж и отец. Он жаждал обнять жену и взглянуть на свою принцессу. Его нарядили в халат и бахилы, и в таком неуклюжем виде он объявился в палате. Охватил любящим взглядом Машу, ещё бледную и немного потрёпанную, но очень счастливую, и подошёл к маленькой кроватке. В ней лежала, раскинув ручки, крохотная девочка со сморщенным ещё жёлтым личиком и неуверенно сучила ножками в малюсеньких белых носочках. Евгений Семёнович буквально онемел от восхищения и от… страха.

– Бог мой, а как же её на руки-то брать, – поражённо воскликнул он, – к ней же притронуться страшно, не приведи Господь, сломаешь что.

Маша рассмеялась:

– Привыкнешь, Женя, вот помяни моё слово, привыкнешь очень быстро.

Он и, правда, привык. Уже спустя несколько дней, дома помогал Маше купать ребёнка, носил на руках ночью, чтобы дать жене немного отдохнуть.

С именем принцессы определились тоже легко.

– Я думаю, Женя, что у нас есть только один вариант для выбора. Моя единственная подруга сделала для меня очень много. Именно через неё я получила новую жизнь, получила тебя и теперь вот нашу дочурку. И нет для неё лучшего имени, чем Агата, – Маша взглянула на мужа с вопросом и просьбой в глазах. – Как ты думаешь?

Он улыбнулся в ответ:

– Ты у нас хозяйка в доме, голубка моя, тебе и решать. Как скажешь, так и будет. Я согласен на Агату. Что бы там ни говорили, а имя красивое.

Вопреки всем опасениям, которые таили в себе и Маша, и наблюдающая её пожилая женщина-врач, роды и послеродовый период прошли без осложнений. Маша довольно быстро приходила в норму и не могла налюбоваться на свою крошку-доченьку. Раньше она посмеивалась над мужем, когда он на полном серьёзе величал ожидающую прихода в этот мир малютку принцессой. Теперь же, увидев воочию это крошечное создание, она не могла не согласиться с ним. Для них эта крошка была столь же драгоценной, как любой отпрыск королевской фамилии. И вспоминая те приготовления, которые активно развернул в их маленькой квартире Евгений Семёнович, она признала полностью их правомочность и целесообразность, в чём и повинилась довольному донельзя мужу.

– Ты прости меня, Женя, что я посмеивалась над твоими усилиями превратить нашу квартиру в сказочный дворец, – мило покраснев, заявила Маша, – я только теперь поняла всю глубину твоего замысла. Ты не сердишься на меня, нет?

– Когда это я сердился на тебя, голубка моя? – искренне удивился Евгений Семёнович. – Я тебя люблю больше жизни и сердиться на тебя не могу даже в тех случаях, когда ты этого заслуживаешь, проявляя в некоторых вопросах удивительное упрямство.

Он улыбнулся и погладил жену по ставшей совсем тонкой руке.

– Откармливать тебя надо теперь, ишь, как исхудала, – заметил он. – Этим я и займусь в ближайшее время. Анна Николаевна взялась мне помогать в этом важном вопросе. И Атка тоже там крутится.

Он усмехнулся, вспомнив о тех приготовлениях, которые развернули широким фронтом они вместе с добросердечной и искренне привязавшейся к ним соседкой. Маше будет, чему удивляться.

Когда подошло время забирать Машу из родильного дома, Евгений Семёнович был сильно взволнован. Начинался новый этап в его жизни – не просто женатого мужчины, но главы полноценного семейства. И это новое положение предъявляло к нему ещё более высокие требования, чем прежде. Но он был исполнен твёрдого намерения выполнить свой долг самым наилучшим образом. Машина, разумеется, была в его полном распоряжении. Вадим Алексеевич, сам пройдя через подобное испытание в прошлом году, отнёсся к делам своего водителя с большим пониманием. Он не стал вмешиваться в процесс извлечения Маши и принцессы из лечебного учреждения, но пообещал, что они с Агатой заглянут немного позднее, когда все успокоятся и немного обживутся в новой обстановке.