Гимн настоящей стерве, или Я у себя одна - Елена Ямпольская Страница 33

У меня отдельное чтение: мне-то лично кажется, что чудо состоялось. Простенькое такое, обыкновенное чудо, и заключается оно в том, что спектакль, сделанный весьма несовершенно, до краев насыщен ясным, пронзительным смыслом. «Принц» с его режиссерскими банальностями и небрежностями, с незашлифованными швами и откровенными постановочными ошибками, бьет прямо в сердце.

Как родное имя пьесы, так и придуманный для нее псевдоним в равной степени неточны. Понятно, что надувной мужик — это вольная фантазия Богаева, и он прекрасно знает, что ничего подобного в секс-шопах не продается. А почему не продается? Потому что все надувное — мягкое. Резиновый принц не может служить фаллоимитатором, ибо как раз в том месте, которое нужно имитировать, он и подкачал… С точки зрения чусовского спектакля, ошибочно не только прилагательное, но и существительное — собственно, «принц». Никакого принца там нет, а есть очень милый, простолицый, с уже облетающей головой Евгений Стычкин, и рост его, партнерше по грудь, наверное, всякий раз должен напоминать Милявской про Цекало…

Суть «Резинового принца» именно в том, что женщина надеялась повстречать принца, но обрела не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку ядовито-розового колора. Которую и полюбила всем своим исстрадавшимся сердцем…

Сорокалетняя тетка с большими бабками, жутко успешная и страшно одинокая, получает в подарок на день рождения надувного мужчину. Кто-то из коллег прикололся. Ночью — то ли во сне, то ли наяву — кукла оживает. Поскольку героиня по паспорту числится Верой Павловной и уже на третьей минуте спектакля ругается по мобильнику с неким Николаем Гавриловичем, тема сновидений всплывает очень естественно. Принц и Вера начинают жить вместе. Во-первых, спать, во-вторых, разговаривать. Или во-первых, разговаривать. Она наконец-то понимает, что значит, когда тебя любят по-настоящему — нежно укладывают на плечо и открывают душу. А он пропадает в ней так, как живые мужики из плоти и крови уже не умеют.

Насколько серьезна эта история, понимаешь не сразу. Многое мешает, отвлекает и путает. Например, зажигательные танцы народностей, которые еще более или менее уместны в исполнении главных героев, но уж совсем ни к селу ни к городу, когда на сцену выпархивают «танцующие куклы». Не понятно, откуда они взялись, и куда делись, и зачем вообще понадобились. Сзади на экране крутятся фрагменты мировой киноклассики — от «Огней большого города» до «Унесенных ветром», то есть зрителю подсказывают, что он имеет дело с большой любовью. А то мы бы сами недотумкали… Несколько персонажей (американская подруга — толстуха и ханжа; Эдик, мужчина по вызову; законный Верин супруг — капитан дальнего плавания, бросающий якорь в ее постели раз в полгода) отданы актеру РАМТа Александру Гришаеву, чью способность перевоплощаться, в том числе и в лиц противоположного пола, Чусова использовала год назад для своего «Имаго» («Пигмалиона»). Гришаев, спору нет, и колоритен, и смешон, но «Резиновый принц» весьма некстати становится его бенефисом.

В общем, еще раз о детских болезнях новой режиссуры. У Чусовой много заказов, на нее большой спрос, она торопится и поэтому халтурит. Там, где надо выпиливать лобзиком, хватается за топор — хрясь, и только щепки в стороны.

«Резинового принца» вывозит Богаев (в отличие от «Комнаты смеха», которую целиком и полностью вывозил Табаков). В тексте есть куски поистине великолепные. Например, биография Принца, появившегося на свет, как выясняется, в семье резиновой лодки и футбольного мяча. «Шли годы, папа сморщился, у него все чаще спускал ниппель, и его выкинули из большого спорта…» — какая прелесть, правда ведь?

С изумительным остроумием написан тот самый Эдик по вызову, в чьем профессиональном репертуаре — самцы и рефлектирующие интеллигенты, соблазнители и жертвы дамского насилия, блондины, брюнеты, эстеты, деспоты в семейных трусах, а за всеми имиджами и париками скрывается плохо оплачиваемое ничтожество…

И Стычкин, и Милявская по итогам «Резинового принца» заслуживают комплиментов. Правда, Стычкин больше за пластику — гибкую, пружинящую, гуттаперчевую, а Лолита, как ни странно, за драматизм. Она сумела перенести с эстрадной площадки на театральную свои лучшие качества: искренность, распахнутость и отвагу выглядеть смешной. Уже сейчас можно сказать, что ее актерская манера близка к грубоватому обаянию Елены Яковлевой. Но в отчаянные предфинальные мгновения Милявская напоминала мне (страшно сказать) Наталью Тенякову… Без шуток. То есть играть может. Вполне. Вообще, приятно, когда люди тянутся из шоу-бизнеса к относительно высокому искусству…

«Резиновый принц» замыслен как комедия, но по сути своей глубоко печален.

Вера Павловна хочет избавиться от наваждения и выбрасывает куклу на помойку.

У Принца комплекс неполноценности: он резиновый и настоящей женщине, что называется, не пара…

Он ревнует ее к капитану, она его — к смазливой манекенше (не манекенщице).

Он делает себе харакири. Взрыв был — на весь дом слышно…

Она хотела за него замуж. Но ее вылечили. Или разбудили — толком не ясно.

Господи, ребята, это же про меня. И про эту, и вон про ту… Про нас, женщин, которые однажды сходят с ума (любить и не быть умалишенным невозможно), однако бдительный мир уже стоит наизготовку в белом халате: «Очнись. Ты бредишь. У вас ничего не получится. Между вами нет ничего общего». И действительно — ничего. Кроме общей любви, одной на двоих.

Я уходила с «Резинового принца», и мне хотелось плакать. Это не имеет отношения к театральной критике, но, на мой вкус, гораздо дороже.

_____