Ее единственная страсть - Роберта Лэтоу Страница 33

Из лабиринта выставленных напоказ аквамариновых, белых, прозрачных, персиковых, серебристых ночных рубашек и неглиже вышла высокая, стройная женщина ее возраста. С черными волосами, белой кожей и ярко-красными губами, одетая в элегантный черный костюмчик, какие нью-йоркские щеголихи носили с тех пор, как. Майнбохер наряжал Уоллес Симпсон.

– Миссис Пейленберг, очень рада видеть вас снова. Ах, вы не помните меня? Мы познакомились несколько лет назад на вернисаже в музее «Метрополитен», – сказала управляющая салоном.

Дендре чуть не подскочила, когда эта дама, щелкнув пальцами, нарушила жутковатую тишину в цокольном этаже. Секретарша кивнула и стала звонить по телефону. Словно по волшебству появился лифт, дверцы раздвинулись. Марго Перриуисл взяла Дендре под локоть и вошла с ней в кабину.

– Значит, вы впервые в этом салоне, хотите проконсультироваться по поводу ухода за вашей внешностью? – спросила Марго.

– Да.

– У вас какое-то конкретное желание?

– Нет, хочу послушать, что посоветуют ваши сотрудники. Я готова к серьезным изменениям внешности, – ответила Дендре.

Дверцы лифта раздвинулись, они вышли. Дендре вновь обратила внимание на тишину, приглушенный свет, приятный любой женщине, толстые ковры на полу. Суета поразительно хорошеньких работниц с идеальными фигурами, в светло-розовых халатах, делавших их больше похожими на медсестер, чем на косметологов, казалось, безмолвно сопровождала Дендре и Марго по пути в отдельный кабинет, заказанный Дендре на весь день. Розовый и персиковый цвета, приглушенный свет, ковры и отсутствие окон вызвали у Дендре легкую тошноту. Она чуть было не бросилась наутек подальше от этой роскоши.

Устроив клиентку в удобном кресле, Марго стала пристально разглядывать Дендре, как и все приходившие специалисты. „Чем внимательнее они изучали ее внешность, тем больше портилось ее настроение. Визажист пришел вместе с парикмахером Эдуардо. Парикмахер взял в руки ее волосы и провел пальцами сквозь длинные черные курчавые пряди. Положил ладони ей на плечи и, глядя в зеркало, улыбнулся. В прикосновении его было тепло, в глазах доброта, и Дендре внезапно осознала, что она в надежных руках.

– Прошу прощения, – мягко сказал ей Эдуардо, – но ваши волосы не совсем в порядке. Слишком длинные. Слишком сухие. От седых прядей нужно избавиться, значит, волосы придется окрасить. Они очень густые, концы посеклись, хотя после стрижки это исчезнет. Брови тоже слишком густые…

– Я ни разу их не выщипывала…

Ей не дали закончить фразу.

– Как «ни разу»! Ну что же, время пришло. Лицо у вас интересное, но вы им совсем не занимаетесь, – заключил Гарри, специалист по макияжу.

Глядя в зеркало на себя в окружении визажиста, парикмахера, косметолога, маникюрши и ошеломляющей Марго, которые едва не потирали от радости руки при виде такой задачи, какую представляла собой она, Дендре повернулась на вращающемся кресле лицом к ним.

– Должна вам кое-что сказать. Я очень нуждаюсь в вашей помощи, но не хочу выходить из салона овцой, причесанной под ягненка. Не желаю выглядеть и так, словно меня ежедневно холят по несколько часов. Я хочу выглядеть очень привлекательной, но мне нужен свой стиль, а не обезличенный. Ну вот вроде бы и все. Теперь я в ваших руках.

На лице у Марго появилось такое выражение, словно она получила пощечину. Эдуардо и Гарри улыбнулись друг другу, а потом зааплодировали Дендре. Похожие на медсестер косметологи отвели взгляды от Марго и безмолвно застыли как статуи. Управляющая оправилась от шока встречи с клиенткой, имеющей собственное мнение, и неожиданно улыбнулась:

– Ну что ж, теперь у нас есть цель, к которой надо стремиться. Уверяю вас, миссис Пейленберг, вы выйдете из этого салона очень довольной тем, что увидите в зеркале.

И началась серьезная работа.

Дочерей Пейленбергов не беспокоило, что мать задерживается, – Дендре позвонила в Русскую чайную и предупредила, что будет не скоро. Однако девушки не сводили взглядов с двери. И были вознаграждены тем, что увидели нескольких знаменитостей, в том числе знакомых, которые подошли поприветствовать их, поздравить с награждением отца. На пустом стуле за их столиком лежало несколько газет. Первые страницы занимали фотографии отца – одного, с президентом, с ними, с Эдер.

– Посмотрите! – ахнула Пьета.

Ее сестры уставились на только что вошедшую женщину. Дендре помахала им рукой. Утратившие дар речи, они поднялись и помахали в ответ.

– Какая она красотка, даже не верится, – сказала Эмбер.

– Мама подстригла волосы, и они блестят – такие шелковистые, – восхитилась Дейзи.

– А ее одежда? Вот это да! – воскликнула Пьета.

Дендре подошла к столику. Дочери встретили ее комплиментами и на минуту забыли о газетах, которые машинально сняли со стула и положили на пол.

– Мам, все в зале тебя разглядывают. Ты потрясающая! Почему ты не делала этого раньше? Тебе не было скучно? Тебе самой нравится? Интересно, что скажет папа, когда увидит тебя!

Смеясь, Дендре заговорила:

– Отвечу на вопросы по порядку. Раньше я не делала этого, потому что выглядеть потрясающе не было для меня главным в жизни. У меня не было ни времени, ни денег, ни желания производить впечатление на кого-то, кроме вашего отца, а Гидеон любил меня такой, какая есть. Меня никогда не волновало, какой я кажусь остальным. У меня никогда не было желания тешить себя тщеславием, как сегодня. У меня никогда не было природного чувства стиля. Как-то Луиза Невелсон отвела меня в сторону и посоветовала носить мои платья с золотыми украшениями доколумбовой эпохи и одеваться в меховые шубы, что я и делала.

Было ли мне скучно? Должна признаться, нет, хотя сам по себе процесс наведения красоты долгий и нудный. Думаю, приятнее всего было обхождение и волнение людей, старавшихся подчеркнуть мою индивидуальность, сделать меня как можно привлекательнее. Я впервые в жизни почувствовала себя в центре внимания, и мне это было приятно.

Нравится ли мне, как я выгляжу? Должна признаться, да. Мне нравятся волосы длиной до плеч – теперь можно будет только вымыть голову, встряхнуть ими и дать им высохнуть. Мне нравится цвет, я всегда терпеть не могла те седые пряди. На лице никаких кремов и пудры – мне только подвели глаза, чтобы выглядели побольше. Ну, немножечко румян и помада. В результате – то впечатление, которого я хотела: женщина, не особенно занимающаяся собой, скорее интересная, чем шикарная, определенно изысканная.

– Подожди, пока Эдер увидит тебя, – негромко произнесла Эмбер.

– Да, она будет удивлена, – сухо откликнулась Дендре.

– А где ты купила эти потрясающие кожаные брюки? Как они облегают твою фигуру – блеск!

– Должно быть, стоят кучу денег. Ты наверняка тряслась, мам, когда выписывала чек, – сказала Пьета с улыбкой.

Жакет на Дендре был из той же кожи цвета коньяка, с лацканами из белой персидской мерлушки и таким же подбоем. Он плотно облегал талию, а на ногах были короткие черные сапожки на высоких каблуках. Дендре удивляло, что она не ощущает себя ни шикарной, ни разряженной. Этим она была обязана Эдуардо, прошептавшему ей на ухо: «Отсюда отправляйтесь в магазин Гуччи. Там работает мой друг – Марио. Я позвоню ему, скажу, что вы появитесь до закрытия. Только Марго ни слова, она тут же уволит меня!»