Разлуки и радости Роуз - Изабель Вульф Страница 33

— Что с тобой? — спросил Тео, вытаращившись на меня. — На тебе лица нет.

— Там мой бывший м… моя бывшая мама, — процедила я с несчастным видом.

— Твоя бывшая мама?

— Бывший муж, муж. Прямо за моей спиной.

— Роуз! — прошипели близнецы, подползая ко мне с двух сторон, будто две змейки. — Эд здесь.

— Я в курсе. И она, наверное, тоже здесь, — вяло промямлила я.

— Да, — прошептала Белла. — Боюсь, ты не ошиблась. Но она на страшилище похожа, — утешила меня она. — Вырядилась девушкой с жемчужной серьгой Вермера [21]. Ей совсем не идет.

— Ничего подобного, — возразила Беа. — Это костюм с «Портрета молодой девушки».

— Нет, это девушка с жемчужной серьгой, — настаивала Белла.

— Нет, портрет молодой девушки. Они очень похожи, но головные уборы разные.

— Я тебе говорю, Беа, это девушка с жемчужной серьгой, у меня есть альбом Вермера.

— Мне плевать, пусть она вырядится хоть писсуаром Дюшана [22], — огрызнулась я. — А у него какой костюм?

— Веселый Кабальеро ван Дейка.

— Но вид у него совсем невеселый, — сказала Белла.

— Вид у него дурацкий, — заявила Беа.

— Я больше не могу, — уныло пробормотала я. — Я пойду домой.

— Нет! — в голос прокричали двойняшки. — Представь, что его нет, и развлекайся!

— У кого-нибудь есть валиум? — процедила я с горькой усмешкой. Ввиду отсутствия успокоительного я решила провести местную анестезию с помощью бокала шампанского.

— Не переживай, — заговорщически прошептала Белла, когда мы наконец отыскали столик. — Они вообще в другом конце зала.

Прерывисто дыша и прикрываясь меню в форме палитры и букетом в центре стола, я тайком покосилась через зал. В дальнем углу у окна я заметила Эда с его малюткой-покемоном. Рядом с ними сидели мои бывшие соседи Пэм и Дат в костюмах с портрета супругов Арнольфини ван Эйка.

— Пьем до дна! — сердечно произнес Генри, наливая всем шабли. Потом он и двойняшки разговорились о дизайне интерьеров, и Генри сказал, что на Хай-стрит-Кен сдается помещение магазина. Я пыталась поддерживать беседу с друзьями Бев Сью и Филом, но мне было тяжело сосредоточиться, и не только потому, что Эд был в той же комнате, но и потому, что, по какому-то зловещему совпадению, сегодня исполнился ровно год со дня нашего знакомства. Сегодня у нас юбилей, со злостью подумала я. Как мило. Потрясающе.

Глядя на Пэм и Дата, я отчаянно раскаивалась, что вообще пошла на ту чертову вечеринку год назад. Я сомневалась, идти или нет, потому что скопилась целая куча дел и я была не так уж близко с ними знакома. Если бы осталась тогда дома, то не встретила бы Эда и не вышла замуж, раздумывала я; он бы не изменил мне с нашим же консультантом по проблемам брака, и я бы сейчас не осталась почти разведенной несчастной женщиной. Я бы так и жила в своей чудесной квартирке с садиком в Клэпхеме, выплачивала более-менее приемлемую сумму по закладной, вместо того чтобы обитать в этом громадном доме в Кэмбервелле, из-за которого влезла в долги.

Подали главное блюдо — утку, но я к ней едва притронулась. Затем последовала речь председателя благотворительного фонда — шикарной телеведущей Ульрики Мост, которая почему-то жутко меня раздражала. Она изображала гравюру Климта [23]в стиле арт-нуво и шуршала струящимся платьем, усеянным золотыми блестками. Растягивая слова в мелодичной скандинавской манере, она поблагодарила спонсоров бала, производителей корма для собак, и заговорила о деятельности фонда.

— Многие люди страдают от серьезных увечий, — начала она. — «Лапа помощи» поможет изменить их жизнь… более независимы… новая жизнь… но на обучение каждой собаки необходимо восемь тысяч фунтов… спасибо за поддержку. — Вот теперь, после пяти — или шести? — бокалов вина, я наконец почувствовала приятную слабость. Мне все по плечу. О да, мне ничего не страшно. Пошел ты, Эд, вместе со своей мисс Доверие!

— Эду впору было предстать Давидом Микеланджело [24]! — зашипела я двойняшкам через стол, когда принесли крем-брюле. — А этой пигмейке, которую он трахает, — весело прощебетала я, — подошел бы костюм кучи слоновьего дерьма, который получил приз Тернера [25]! — В восторге от собственных язвительных колкостей, я захохотала. Но в то же время я понимала, что мне надо было прийти в наряде «Плачущей женщины» Пикассо.