Плач палача - Наталья Рощина Страница 33

Но, как известно, человек может только предполагать, строить планы, мечтать, а реальность всегда застает врасплох. Так случилось и с Геннадием. Прошло не так много времени, прежде чем он окончательно решил сделать Нине предложение. В этот вечер он вернулся с букетом роскошных алых роз. Нина вдохнула нежный цветочный аромат и улыбнулась.

– Спасибо. По какому поводу?

– А без повода не бывало, что ли? – целуя ее, спросил он.

– Просто сегодня мне кажется, что все неспроста, – загадочно прищурилась она, ставя букет в вазу.

– Интуиция не обманула тебя, но давай сначала перекусим. Я голоден.

Геннадий дождался, пока Нина управилась с цветами, любовно расставив их, и мысленно пожелал себе удачи. Он волновался и боялся, что слова окажутся недостаточно убедительными, красивыми. Он отодвигал момент признания в своих чувствах и напряженно наблюдал, как Нина выкладывает на стол все, что он привез для ужина.

Еще горячие отбивные, картофель фри, нарезка колбас и сыров, овощи были с удовольствием съедены. Геннадий любил смотреть, как Нина ест: она не жеманничала, всегда делала это с аппетитом, но красиво. Бутылка шампанского была до половины выпита, когда Геннадий решил, что время пришло.

– Ниночка!

– Да? – она положила в рот кусочек черного шоколада и улыбнулась. – У тебя очень взволнованный вид. Что случилось?

– Все в порядке, милая. Просто я действительно волнуюсь.

– И в чем причина?

– Сейчас узнаешь… – Геннадий встал из-за стола и сел в просторное кресло напротив. Он хотел сделать свое предложение стоя, но потом решил, что это будет казаться смешным, пафосным. – Я давно хочу попросить тебя сделать меня самым счастливым человеком.

– Мне до сих пор не удалось это?

– Удавалось, но в ином качестве. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

– Спасибо, дорогой, но я не выйду за тебя замуж, – улыбаясь, ответила она.

– Почему? Тебе плохо со мной? – ее реакция ошеломила его.

– Нет, мне очень хорошо с тобой. Настолько хорошо, что я забыла все и всех, кто был в моей жизни до знакомства с тобой. Не смотри так укоризненно. Я о той жизни, которая была у меня в Саринске, о друзьях, с которыми я перестала общаться. Я о маме, с которой разговариваю по телефону от случая к случаю. Ведь мне приходится врать ей, а я хочу это делать все реже. Наверное, она обижается на меня…

– Тогда почему «нет»?

– Я не хочу связывать тебя и себя. Сейчас мы свободны, мы принадлежим самим себе. Это очень ответственно, впускать кого-то в свое пространство. Это ответственность за другого человека, понимаешь? Я знаю, чего ожидать от себя, а от другого человека – вряд ли… – Нина подошла к Геннадию, села к нему на колени. Коснулась гладко зачесанных волос, высокого лба. – Я так привыкла к тебе, что уже не представляю своей жизни без тебя. Но только в рамках тех отношений, которые сложились у нас. Мне страшно все менять.

– Что «все»?

– Ты намного старше меня, не притворяйся, что не понимаешь. Штамп в паспорте не дает гарантий светлого, безоблачного будущего. Зачем тебе так понадобилось жениться на мне? – Нина пыталась заглянуть Геннадию в глаза, но он отводил взгляд. – Раньше тебе нужна была просто я, а теперь – я, но по закону. Зачем? Не нужно, пожалуйста. Это все испортит, а я так хочу, чтобы у нас все было хорошо!

Нина говорила от души. В какой-то момент, до этого неожиданного разговора, она почувствовала острую необходимость в продолжении этих странных отношений. Постепенно Геннадий стал ей близким человеком, без которого она не мыслила своего существования. Не только она, но он приобрел некую власть над ней. Он соединил в себе несоединимое: заботу и внимание отца, нежность и страстность любовника. Для Нины это было не потребительское, скорее – душевно необходимое сочетание. Она ощущала себя спокойной и уверенной, когда рядом был этот мужчина. Ничего не требуя, она очень удивилась его неожиданному предложению. Хотя что в этом было странного? Ведь она воспитывалась на совершенно других примерах. В них между мужчиной и женщиной возникала любовь. Потом они встречались, присматриваясь друг к другу, а спустя время вступали в брак, обзаводились детьми. Это была классическая схема, которой придерживалось большинство, и Нина понимала, что в ее случае все выходит за установленные рамки. Все это время ее устраивало такое положение вещей. Это был особый мир, в который пока никому не было доступа. Она скрывала их отношения от матери, ни словом не обмолвившись о том, что в ее жизни появился мужчина. Вообще многое приходилось скрывать от нее, практически все. Нина лишь один раз была дома за этот год и чувствовала себя не так уютно и тепло, как прежде. Что-то навсегда изменилось, хотя мамины руки по-прежнему нежно прижимали ее к груди и она говорила о любви. Нет, она тоже лгала – достаточно было посмотреть в ее грустные, потухшие глаза, чтобы понять это.

Обретя благополучие в доме Геннадия, Нина решила одни проблемы, но получила массу других. Так всегда бывает. Ей стало казаться, что она лишилась очень многого, и порой она спрашивала себя: не лучше ли было вернуться в Саринск, признавшись в неудаче? Нет, она не могла сделать этого. Только представив, как искривится в ироничной усмешке лицо Ильи Стоянова, Нина отогнала от себя такие мысли. Да и Ленка – промолчит, но обязательно подумает, что подружка ее переоценила свои силы. Не говоря уже о маме – ей всегда хотелось видеть дочь самой удачливой, счастливой, получившей билет в райскую жизнь на земле. Так ведь она действительно имеет все в избытке. Нина даже не мечтала об этом, боясь загадывать на будущее. Ей не верилось, что такая сказочная жизнь может длиться долго. Но время шло, а ничего не менялось. Все попрежнему оставалось замечательным! Но какая ирония – признаться в этом невозможно. Она должна скрывать! И возвратиться домой она может только в роли победительницы. Неважно, с чем будет связана эта победа. Главное, чтобы ни у кого не было повода сомневаться в ее успехе – полном и безоговорочном!

Нина понимала, что вранье не может быть бесконечным. Когда-нибудь она сознается, однако сроки признания она отодвигала на неопределенный период. Ей было легко делать то, что она считала правильным. Это помогало не расстраиваться, не заниматься самобичеванием, безысходным и болезненным. Но иногда Нине казалось, что у нее слишком много поводов для огорчений и не замечать их, по меньшей мере, глупо. Кроме изменившихся отношений с мамой были причины впадать в хандру. К примеру, Нина ловила на себе долгие, полные нескрываемого интереса взгляды соседей, никогда не пытавшихся даже заговорить с ней. Они просто проходили мимо, не замечая ее, словно мимо пустого места, не отвечая на ее приветствия. Таким образом выказывалось осуждение того свободного образа жизни, который вела она с Геннадием. Поначалу Нине было неприятна такая реакция окружающих, а потом ей стало все равно. Она сама перестала удостаивать их своего внимания. Правда, закрывая за собой входную дверь, частенько сползала по стене на слабеющих ногах – тяжело играть пренебрежение под пронизывающими осуждающими взглядами. Теперь она более стойко реагирует на окружающих, особенно после того как решилась признаться в этом Геннадию. Она не могла больше носить в себе накопленную обиду. Высказавшись, она удивилась реакции Геннадия. Он засмеялся, сказав, что она не знает до конца глубины человеческого любопытства и коварства. Оказалось, что соседи даже участковому написали о том, что в его квартире проживает некая особа, и попросили проверить ее документы, прописку. Нина была шокирована, а Геннадий успокоил ее: небольшая денежная сумма помогла участковому закрыть глаза на то, что происходит у него на участке.