Рожденная заново - Елена Рахманова Страница 33

Сопровождаемая улыбающейся мадам Пикмаль, она, однако, чувствовала себя арестанткой, конвоируемой строгой надзирательницей. И только когда дверь номера за хозяйкой отеля закрылась и Тина осталась одна, она облегченно перевела дыхание. Теперь, наверное, было бы неплохо поразмыслить о том, что же все-таки произошло. Почему ее радужным планам не суждено было сбыться. И что за отношения связывают хозяйку отеля и дальнего родственника одной из ее горничных…

Однако для этого следовало иметь трезвую голову и ясный ум. А ни тем ни другим Тина сейчас не располагала. Нога за ногу добредя до ванной, она разделась и встала под душ. Теплые струи помогли расслабиться, но не прояснили сознания. «Значит, будет чем заняться с утра», – решила Тина и, добравшись до кровати, рухнула на нее, даже не потрудившись надеть ночную сорочку. Впрочем, невесомое полупрозрачное одеяние служило плохим прикрытием и от холода, и от нескромных взглядов. Да и не таковым было его предназначение. Оно словно туманной дымкой обволакивало юное стройное тело, делая его еще более вожделенным. А спать в нем было не так уж и удобно.

Едва голова Тины коснулась подушки, как глаза сами собой закрылись и она мгновенно оказалась в объятиях красивого крылатого существа мужского пола, каким видели древние греки бога сновидений Морфея…

По спине пробежали мурашки, и Александра замерла, понимая, что любые слова сейчас будут выглядеть банальными или театрально-напыщенными. А без них обойтись было как-то неловко. Не бросаться же молча на шею практически незнакомому мужчине, хотя именно этого ей хотелось сейчас больше всего на свете.

– Н-нет, – прошептала она еле слышно и осторожно накрыла пальцы Романа своими, – вы не сделали мне больно.

Ей никогда еще не приходилось проявлять инициативу в подобной ситуации. Но около месяца назад все в ее жизни круто переменилось, скорее даже встало с ног на голову, так с какой стати вспоминать о том, как она вела себя раньше? К тому же до того, что будет дальше, осталось совсем немного, что бы это ни было. Значит, нечего терять время понапрасну, думая, что ей пристало, а чего нет.

Роман не отдернул руку, более того – повернул ладонью вверх и чуть сжал пальцы молодой женщины. Этого оказалось достаточно, чтобы их буквально бросило в объятия друг друга. Словно бы они извелись в тоске, долгие годы ожидая встречи, и уже отчаялись когда-либо свидеться, а тут такое несказанное везение.

Оба вдруг отчетливо осознали, что знают друг о друге практически все. Не адрес, не то, какой вуз окончили, да и окончили ли, не семейное положение, а то, что составляет человеческую сущность каждого из них, чем живет его душа…

Вселенная сжалась для них до размеров крохотной избушки с темными бревенчатыми стенами и закопченной печью посередине. Но эта вселенная оказалась сказочно прекрасной, в ней чудеса происходили каждое мгновение. Да будь им и по сто лет и не волнуй их уже ничто в этой жизни, они бы и то поверили в возможность волшебства наяву. Что уж тут говорить о мужчине и женщине в расцвете сил, которые пережили время романтических ахов и охов и научились отличать подлинное от поддельного, непреходяще ценное от сверкающей безделушки…

– Да, да, да! – в исступлении твердила Александра.

Она чувствовала себя счастливейшей из когда-либо живших на этой земле женщин, ослепительно-прекрасной богиней на ложе из лепестков роз, ибо на нее и смотрели как на богиню. И тот, кто смотрел, обнимал, ласкал, целовал… любил, был во всем достоин ее. О, в этом Александра была уверена, как ни в чем другом!..

За дверью «вселенной» раздалось душераздирающее собачье завывание, и они словно вынырнули из сверкающего, как фейерверк, мира в реальность. Вместо ложа из лепестков роз Александра узрела драный меховой коврик, еще неделю назад бывший полушубком, щербатые ножки деревянного стола и ржавое покореженное ведро, в котором она носила дрова для печки.

Молодая женщина глубоко вдохнула, чтобы привести душевный настрой в соответствие с окружающим ее «великолепием»… и расхохоталась.

– Что случилось? – встревожился Роман, обнимая ее лицо руками и заставляя посмотреть ему в глаза.

– Мне никогда еще не было так хорошо, – призналась Александра и, упав головой ему на грудь, уткнулась носом в шею. – Никогда в жизни…

Роман обнял ее и крепче прижал к себе, но она тут же, преодолев сопротивление его сильных и в то же время нежных рук, снова приподнялась над ним и воскликнула:

– А ты знаешь, что от нас разит псиной!

– Что? – не понял Роман.

– Коврик… на нем обычно спит Тургай, – сквозь смех поведала Александра. – Как думаешь, он не побрезгует улечься на него после нас?

Роман сделал вид, будто глубоко задумался.

– Кто знает? – наконец произнес он. – После того как ты решила сделать из гончего пса изнеженную комнатную болонку, он вполне может перебраться на твою кровать…

Последнее слово, как магическое заклинание, тут же направило их мысли по одному руслу, снова породив желание, устоять перед которым они не смогли, да и не пытались…

Завывания на крыльце смолкли. Это два пса, поняв, что хозяевам совершенно нет до них никакого дела, рухнули как подкошенные на нагретые солнцем доски и положили морды на вытянутые передние лапы. Но их отрешенность была лишь видимой. Весьма озадаченные, они прислушивались к тому, что происходит за дверью избушки…

– Господи, живя в городе, даже не подозреваешь, какое же это благо – водопровод, – заметила Александра, с блаженным вздохом завязывая на груди простыню, в которую ее любовно завернул Роман.

Обессиленные, потные, с кожей, к которой прилипли волоски от перманентно линяющего коврика и оставшиеся от спящего на нем Тургая, они решили устроить себе омовение… в старом оцинкованном корыте.

Боже, с каким же удовольствием они поливали друг друга из ковша прохладной водой!

– Ты как Венера Анадиомена, – восторженно произнес Роман, глядя, как Александра подняла руки к голове, чтобы отжать мокрые волосы.

– Кто это? – спросила она и лукаво улыбнулась. – Надеюсь, сравнение с… со знакомой тебе особой должно мне польстить?

– Нет, это ей должно польстить сравнение с тобой! – уверенно заявил Роман. – А «Венера Анадиомена» – это известнейшее полотно Доминика Энгра, на котором изображена прекрасная богиня с кувшином на плече.

– А-а, ну тогда ладно, – милостиво кивнула Александра и спросила уже серьезно: – Откуда тебе известно об этом художнике?

Роман нахмурился с таким видом, будто решал вопрос, раскрывать ему государственную тайну или нет. Она же тем временем смотрела, как капелька воды сорвалась с его волос и заскользила по мускулистому загорелому телу, оставляя влажный след на коже. Когда же капля достигла полотенца, которым он обмотал бедра, и исчезла, впитавшись в ткань, Александра непроизвольно сглотнула.

Наконец он решился. Роман кашлянул, как бы понуждая себя начать, и она с трудом оторвала взгляд от завораживающего зрелища обнаженного мужского торса и посмотрела на его лицо.