Хозяин Галеон-Хауса - Маргарет Малькольм Страница 33

Андреа беззвучно прокралась в коридор и спустилась вниз. В холле она встретила одну из служанок.

— Мадам… еще не готова пить чай, — сказала она ей. — И он уже остыл. Пожалуйста, приготовьте свежий и сразу же отнесите его.

— Да, мисс, — быстро ответила девушка.

Андреа кисло размышляла, принимала бы она так смиренно ее приказания, если бы знала, кем была та, кто их отдавала. Как и остальные жители деревни, относящиеся с неприязнью и презрением к Полвинам.

Когда служанка ушла, Андреа в отчаянии огляделась. Она должна исчезнуть… уйти так далеко, где ее никто не найдет…

Она нашла убежище в небольшой рощице, но, боясь, что кто-то из деревенских… даже Люк… могут туда забрести, не стала уходить далеко от дома, просто скрылась за деревьями. Зарывшись лицом в густую траву и не замечая окружавшей ее красоты, девушка чувствовала только тяжелые удары своего сердца. Горькие рыдания сотрясали ее.

— Не Тревейн… Полвин! Ужас, ужас!

Она вспомнила, как часто… и как презрительно… она заявляла, что все Полвины имеют плохой характер. Внучка этой мерзкой старухи, Бесс, которая вызывала у нее такое отвращение, когда она, как юная леди из большого дома, приносила для нее еду! Теперь она знала, что была той же крови и плоти!

Андреа мало знала о своем отце. Бесс иногда говорила о нем. О его красивом лице и праздном образе жизни… и о его победах над деревенскими девушками…

И какой же тогда была ее мать, чтобы предпочесть такого мужчину Эймису? Красивое лицо и бойкий язык обманули ее так, что она забыла о своем благородном воспитании?

— Ужасно! — содрогнулась она вновь. — Ужасно!

Постепенно неистовые рыдания затихли, и девушка села. Ее лицо было бледным и печальным. Теперь она поняла все. Нечего удивляться, что Лео лишил ее наследства в пользу Саймона. На его месте она сделала бы то же самое. Она не может его винить. И еще она поняла, почему Лео презирал ее и никогда по-настоящему не доверял ей. Это было вполне естественно. Он знал, что она — Полвин. Это, кстати, объясняло и ее рабскую преданность ему. Она признала его своим хозяином, потому что он был Тревейн, а она — простой деревенской девчонкой в красивой одежде.

Андреа вспомнила тот унизительный поцелуй, и ее бледные щеки вспыхнули. Он никогда бы не позволил себе поцеловать так девушку своего круга. Но она… Она взглянула на кольцо, которое все еще носила. Его пылающий глаз зачаровывал, как будто насмехался над ней. Андреа с отвращением сорвала кольцо вместе с кольцом матери, которое носила для его сохранности. Если она не Тревейн, тогда ей ничего от них не надо! И от ее матери тоже. Она хочет уйти… она должна уйти… прочь из Сент-Финбара, чтобы никогда больше не видеть ни Тревейнов, ни Полвинов.

Андреа сидела неподвижно, глубоко задумавшись. Она уже говорила Мадам, что хочет уехать, но та заявила, что это не подлежит обсуждению. Теперь ее опекун Саймон, и она должна делать то, что он скажет. И даже больше: после смерти Лео Андреа обязана заставить Саймона жениться на ней, хочет она этого или нет… ради Сент-Финбара и его людей. Такова воля Лео.

Но этого никогда не случится. Даже если она согласится, Саймон ее не захочет. Он никогда не думал о ней в этом отношении. И теперь, когда он знает правду о ней, он еще меньше, чем прежде, будет ею интересоваться.

Эти мысли принесли проблеск надежды. Возможно, Андреа сможет найти в Саймоне союзника? И не важно, что скажет Мадам, — Саймон, более чем вероятно, почувствует лишь облегчение, если она уберется прочь. Да, чем больше Андреа думала, тем больше это казалось ей осуществимым… по крайней мере, стоило попытаться.

Она поползла на коленях туда, куда упали кольца. Обручальное кольцо положила в карман, другое оставила там, где оно лежало. Затем медленно направилась назад, к дому, строя планы, как лучше действовать. Она найдет Саймона и даст ему ясно понять…

Он был в кабинете Лео… нет, в его собственном кабинете. Ей следует это помнить. Он теперь здесь хозяин. Она должна быть осторожна.

— Входите, Андреа. — Саймон вежливо встал, когда она вошла. Он относился к тому типу мужчин, которые поступили бы так с любой женщиной, не имеет значения, бедная она или богатая, презирает он ее или уважает. — Чем могу быть вам полезен?

— Я хочу, чтобы вы это забрали. Пожалуйста. — Андреа протянула ему на ладони кольцо. — Теперь оно принадлежит вам, — спокойно продолжила она. — Это обручальное кольцо Тревейнов, вы знаете. Лео не покупал его специально для меня.

Он проницательно взглянул на нее, взял кольцо и положил его на стол.

— Если вы так хотите…

— Да, — коротко перебила девушка. После небольшой паузы она нерешительно спросила: — Не могли бы вы уделить мне немного времени для разговора?

— Конечно, — сразу же ответил Саймон, но она видела, что в его глазах появилась настороженность. — Может, присядете?

Андреа с радостью опустилась в кресло. К своей досаде она вновь дрожала. Саймон задумчиво смотрел на нее.

— Что я могу сделать для вас, Андреа?

— Многое… если захотите. — Она глубоко вздохнула. Лучше поскорее покончить с этим. — Я подслушала, что Мадам рассказывала вам… обо мне…

Его лицо омрачилось, как обычно у Лео, когда тот был в ярости. Видимо, он считает, что подслушивать нехорошо.

— О, но вы не должны меня порицать за это! — дерзко заявила она. — Я ведь Полвин. Нельзя ожидать от меня хороших манер!

— Я не порицаю вас… я виню себя за неосторожность, — просто ответил Саймон. — Сожалею, Андреа, что вы узнали правду подобным образом.

Она пожала плечами:

— Я все равно узнала бы, рано или поздно. Это не те вещи, которые сообщают с осторожностью. Полвин… — Лицо девушки исказилось от отвращения.

Саймон подошел к ней, взял за плечи и поднял на ноги. Андреа невольно качнулась к нему.

— А теперь послушайте меня, Андреа, — строго сказал он. — Полвин или Тревейн, вы такая, как есть! Вот в чем суть и что имеет значение!

— Вам бы понравилось внезапно обнаружить, что вы — Полвин? — с горечью спросила Андреа.

— Нет, — не колеблясь признался Саймон. — Нет. Но если вы хотите знать правду, то я совсем не горжусь, что я Тревейн.

Она открыла рот и недоверчиво уставилась на него.

— Вы… вы не… — запинаясь, начала она. Гордость, воспитываемая в ней годами, вытеснила все мысли о ее недавнем унижении. — Вы изменник! Вы предатель! Если бы я была мужчиной, выпорола бы вас за это! — Андреа кипела от негодования. — Кто вы есть, чтобы презирать род прекрасных и смелых людей…

— Род грабителей и убийц, — прервал он. Его ноздри раздувались от гнева. — Разве это то, чем гордятся? Род людей, которые, имея власть, использовали ее, чтобы вести более слабых, чем они сами, порочным путем. Разве это не более постыдно, чем принадлежать к семье, которая сбилась с пути?