Леди-бунтарка - Мэгги Осборн Страница 33

Леди Кэтрин на мгновение зажмурилась, а открыв глаза, встретила взгляд Моутона. Его Кэтрин знала еще по Морганз-Маунд; хотя с тех пор прошло немало лет, она хорошо помнила его доброту, но совершенно забыла, какой он огромный и безобразный. Стоило ли удивляться, что тетушка Трембл, которую черный великан держал на плече, увидев его, упала в обморок. Бедняжка Трембл, должно быть, пришла в ужас от страшных шрамов Моутона и его неописуемого уродства. Моутон безмолвно приветствовал Кэтрин, склонив перед ней свою блестящую от жира голову.

И вот наконец леди Паджет заставила себя взглянуть на дочь, которую вовсе не рассчитывала когда-нибудь увидеть.

Ее дочь была красива. По крайней мере, обещала быть красивой. Сейчас лицо девушки было густо вымазано румянами, что придавало ей сходство с больной лихорадкой, а глаза казались совершенно неподвижными. Руки Блузетт, тронутые загаром, были сжаты в кулаки. Ее нелепый и причудливый туалет просто не поддавался описанию. Должно быть, много лет назад это платье принадлежало какой-то французской придворной даме, но его владелице вряд ли пришло бы в голову появиться в нем за пределами бального зала. Распущенные волосы Блузетт рассыпались по спине самым скандальным образом. В довершение ко всему на ней был утренний чепец. Все вместе производило чудовищное впечатление.

И все же девушка была прекрасна, и Кэтрин неожиданно почувствовала, что ее переполняет гордость. На леди Паджет нахлынули воспоминания. Невозможно было смотреть на эту молодую женщину и не думать об Уильяме Моргане, потому что во внешности Блузетт не было ничего от матери. Дочь унаследовала от Билли цвет волос, дерзкие темные глаза и чувственные губы. Когда девушка медленно присела в реверансе, сохраняя неприступный, едва ли не высокомерный вид, Кэтрин узнала природную грацию Билли.

– Дьявольщина, – прошептала Блу, встретив взгляд матери. Действительно, начнет ли эта женщина когда-нибудь говорить или так и будет молчать? Нервно облизнув губы, девушка продолжала смотреть вверх. Она понимала, что ведет себя невежливо, и хотела бы опустить глаза, но ничего не могла с собой поделать.

Леди Кэтрин Паджет оказалась именно такой, какой Блу ее представляла, и вместе с тем это была совершенно другая женщина. В ее облике была та же надменность и заносчивость, что и у миледи Ньюкасл, и Блу вновь почувствовала себя оскорбленной, как тогда, на острове Сент-Джордж, когда уродливая жаба Ньюкасл обдала ее презрением и отвернулась. Во взгляде леди Кэтрин явственно читалась брезгливость. Конечно же, ей очень не понравилось, что люди с Морганз-Маунд появились в ее доме. Она так высоко вознеслась над ними, что к ней просто невозможно было приблизиться.

Однако Блу совсем не ожидала, что ее мать окажется красавицей. На Морганз-Маунд женщины быстро старились из-за палящего солнца и тяжелой работы. Но на леди Кэтрин ход времени, кажется, совсем не отразился. Она выглядела лет на десять, а то и пятнадцать моложе своих лет.

Если пышного ореола золотистых волос, венчавшего голову леди Кэтрин, и коснулась седина, Блу этого не заметила. У ее матери были длинная изящная шея и голубые глаза, яркие, как небо в тропиках. Гладкая и нежная, как великолепный тонкий фарфор, кожа была тронута легким румянцем. На Кэтрин было бледно-зеленое шелковое платье, такое невесомое, что казалось, ее стройная фигура плывет в мерцающем облаке.

Мать и дочь обменялись взглядами, оценивая друг друга, и Блу сразу же почувствовала, что перед ней отнюдь не эфемерное создание, лишенное воли и характера. Во взгляде леди Кэтрин чувствовалась сила и решительность и не было ни намека на растерянность. Да, это было совсем не то, чего ожидала Блу. Леди Кэтрин Паджет казалась достойным противником. И она отнюдь не собиралась уступать. Она оценила дочь и отвергла ее. Блу мгновенно почувствовала это. Мать не хотела иметь с ней ничего общего.

Девушка склонила голову, не в силах справиться с волнением. У нее подгибались ноги, и на какое-то ужасное мгновение ей показалось, что она уже не сможет выпрямиться и злосчастный реверанс закончится падением на пол. Разочарование было слишком велико. Только теперь Блу призналась себе, что в глубине души надеялась на радушный прием и радостную встречу с матерью. Как бы ей хотелось, чтобы эта холодная золотоволосая женщина бросилась к ней и обняла ее. Хотелось, чтобы между ними вдруг возникли понимание и близость и им было радостно и легко друг с другом.

Тут леди Кэтрин подхватила юбки и решительным шагом начала спускаться по лестнице. Выражение ее лица было суровым, и предстоящая встреча явно не сулила ничего приятного. Казалось, эта женщина вообще лишена человеческих чувств.

Остановившись на последней ступеньке, она едва заметно кивнула Моутону, и ее губы тронуло некое подобие улыбки. Затем она обратила ледяной взгляд на маленького француза:

– Должно быть, вы Месье, не так ли?

– К услугам вашей светлости. – Месье отвесил еще один низкий поклон и снова придержал на голове парик, что вызвало новое извержение пудры. Блу показалось, что это выглядело отвратительно, и она покраснела. – Миледи, позвольте представить вам Изабеллу Санчес, личную камеристку мисс Морган, – добавил Месье.

Изабелла поспешно поправила корсаж и присела в неуклюжем реверансе. Не отрывая взгляда от леди Кэтрин, она отлепила несколько мушек и сунула их в рот.

– С Моутоном вы уже знакомы, – продолжал Месье. Он перевел дыхание, утер пот со лба и, приосанившись, объявил: – А это ваша дочь, Блузетт Морган!

Теперь, когда леди Кэтрин стояла рядом, Блу решила, что ее волосы напоминают золотую канитель. Ее кожа была безупречно гладкой. Пронзительные голубые глаза смотрели повелительно, но по их выражению трудно было сказать, о чем она думает. Какое-то мгновение мать и дочь изучали друг друга, потом леди Кэтрин отвела взгляд и потянула за золотое кольцо на конце бархатного шнура. В то же мгновение боковые двери широко распахнулись и в холле появился мужчина в зеленой с золотом ливрее. Увидев необычных посетителей, он нахмурился и закричал:

– Немедленно убирайтесь отсюда! Да как вы посмели вторгнуться…

– Мистер Аппл, это мои гости, – перебила леди Паджет. У мистера Аппла отвисла челюсть, а Кэтрин, взглянув на служанок, появившихся в дверях, продолжала: – Идите наверх и приготовьте комнаты для джентльменов в зеленых апартаментах, а для… леди – в розовых. Это все. – Служанки побежали вверх по лестнице, то и дело оглядываясь через плечо. – Мистер Аппл, вы мне понадобитесь на несколько минут, после того как устроите наших гостей. Я хотела бы узнать, почему леди Трембл приходится вместо вас открывать входную дверь.

Мистер Аппл побледнел и съежился под гневным взглядом миледи. Кэтрин же повернулась к Моутону:

– Отнесите тетушку Трембл наверх, пожалуйста. Мистер Аппл покажет вам ее комнату и вызовет горничную. Мистер Аппл, распорядитесь, чтобы мистер Блем занес в дом багаж наших гостей. Если вы последуете за мной, – взгляд леди Кэтрин на мгновение остановился на Изабелле, – я покажу вам ваши комнаты.

Все поспешили подняться наверх, и Блу осталась в холле одна. Бросив взгляд в сторону лестницы, она увидела, что леди Кэтрин остановилась и пристально посмотрела на нее. Хотя мать не произнесла ни слова, ее взгляд был достаточно красноречив; казалось, она говорила: «Присоединяйся к остальным – или оставайся стоять здесь, мне все равно».