Жизнь как загадка - Мишель Кондер Страница 33

Валентино смотрел на эту маленькую женщину, в которой умещались сила и упорство быка, и его гнев стал чем-то иным. Отчаянием… Грустью…

– Тебе было тяжело с отцом из-за его работы. Я знаю это.

– Да.

– Так почему ты не попросила его прекратить? – Валентино услышал горечь в собственном голосе и постарался его выровнять. – Он бы сделал это ради тебя.

Она неотрывно смотрела на него.

– Ты все еще злишься на него. И на меня, может?

Тино повернулся к огням внизу. Машины двигались единым потоком, как игрушечные. Миллер сказала, что он злился, и прямо сейчас он чувствовал: она была права. Так зачем было это отрицать?

– Я никогда не замечала, как сильно ты закрылся от всех нас после смерти твоего отца. – Мягкий голос его матери проник сквозь густой туман мыслей. – Ты всегда был таким серьезным. Таким собранным. Но каким-то образом у тебя всегда получалось заставить нас рассмеяться. – И она наградила его улыбкой, полной болезненных воспоминаний. – Теперь я вижу, что ты пытался унять боль, и мне жаль, что я не была рядом чаще.

Валентино запустил руку в волосы.

– Он всегда был таким чертовски неуязвимым и… – Ком встал поперек его горла. – И я так наивно верил ему.

– Ох, дорогой, мне так жаль. И ведь я сделала только хуже, взвалив все на тебя. Я думала, ты поймешь.

Валентино ощутил, как что-то открылось глубоко внутри его. Он положил руки на ее плечи и прижал к себе:

– Я не злюсь на тебя, мама.

– Правда? – Она всхлипнула, и Тино сжал ее в объятиях.

– Прости. Я был козлом по отношению к тебе и Тому. Я вел себя ужасно, хотя он каждый месяц отвозил меня на картодром и был рядом во время каждой чертовой гонки. – Он запнулся, не в состоянии передать словами весь тот стыд, который испытывал.

Он вел себя плохо и с матерью, и с ее вторым мужем, Томом.

Мама крепко его обняла:

– Он все понимал.

– Тогда он гораздо лучше меня.

– Тебе было всего шестнадцать, когда мы с ним поженились. Трудный возраст и для семьи без таких проблем.

– Думаю, я злился на Тома из-за того, что он всегда был рядом. В отличие от отца.

– Твой отец серьезно относился к своим обязанностям, Валентино. Его проблема была в том, что рос он с холодными людьми и понятия не имел о том, как можно выражать свою любовь. Твой отец не знал, как показать тебе, что ты любим, но он пытался. В то утро… – Она замолчала, собираясь с мыслями. – В то утро мы много говорили о том, что ему пора бросать гонки, прямо перед той самой… Думаю, если бы он выжил, он бы оставил их.

– Я слышал.

Его мать закрыла глаза на мгновение.

– Тогда ты должен винить меня в его смерти. За то, что расстроила его прямо перед гонкой. – Ее голос дрогнул, и Тино поспешил успокоить ее:

– Нет, вовсе нет. Честно говоря, я всегда винил только отца за его раздутые амбиции. И ни за что другое. Я лишь расстраивался из-за того, что ты так и не попыталась его остановить.

Она отпрянула и грустно ему улыбнулась:

– Мы такие, какие мы есть. Наша суть определяется решениями, которые мы принимаем в течение жизни: и хорошими, и плохими. И это решение не было для твоего отца легким. У него были стоящие над душой спонсоры, тренер, его фанаты. Он желал лучшего, но судьба решила по-своему. – Она слабо улыбнулась. – Но жизнь продолжается, и мне посчастливилось найти свою любовь дважды. Надеюсь, тебе повезет с этим хотя бы однажды. Я желаю этого всем моим детям.

Чертова Миллер! Она была права. Все это время он злился на мать.

– Прости меня. Спасибо, что сказала мне об этом, – произнес Тино.

Краем глаза он уловил какое-то движение и заметил Тома, отчима, уже собравшегося уходить и всем видом показывающего желание оставить их наедине.

Валентино позвал его, и мужчина вошел на балкон, обняв жену за талию и сияя радостью.

– Извини, не хотел помешать, – произнес он.

Валентино глубоко вздохнул:

– Том… – Он пытался найти слова, собираясь выразить благодарность за все добро, которое отчим сделал для Тино и его матери, и за то, что тот постоянно был рядом.

Том слегка кивнул:

– Все в порядке.

Тино слабо улыбнулся, поцеловал мать в щеку и вышел, оставив их наслаждаться видом.

Ему срочно нужно было пропустить стаканчик виски. И найти Миллер.

Но Тино проигнорировал и то и другое желание.

Вместо этого он доехал на лифте до нижнего этажа и взял такси. Сейчас ему необходим был гоночный автомобиль. Движение всегда успокаивало его.

Охранники удивились столь позднему визиту, но пропустили Тино. Он никогда не был здесь в такое время и удивился тому, как странно выглядело это место. Вокруг стояла полная тишина. Мониторы были выключены, машины спрятаны под защитной материей.

Тино открыл свою машину и сел за руль. Он сразу расслабился и почувствовал себя лучше. Запах пластика и лака мгновенно успокоил его.

Тино машинально проверил все кнопки и рычаги. И вспомнил отца, который на протяжении многих лет делал все то же самое.

Он глубоко вздохнул, поняв, что всегда считал себя лучше своего отца из-за того, что умел не сближаться с людьми. Он считал это главным достоинством, но теперь начал сомневаться.

Тино откинулся на сиденье, бесцельно глядя на металлический потолок. Что же он пытался сказать себе? Ах да, отец как-то произнес странную фразу: «Любовь не требует слов и рассуждений, она требует действий».

Тино сжал руль покрепче. Его отец не был слаб. Он был сильным человеком. Он осмелился получить все. Да, он совершал ошибки, но разве это определяет суть человека?

На минуту все прояснилось, и Тино понял, что был даже больше, чем просто высокомерным, эгоистичным придурком. Он был трусом, не осмеливавшимся любить из страха испытать ту же боль, что он испытал после потери отца.

Годами он искренне верил, что был неспособен испытывать сильные эмоции, но теперь понял, что все время врал себе. Миллер разгадала его и завоевала сердце.

Черт!

Тино ударил руль, когда ему стала очевидна вся искренность его чувств к Миллер. Он любил ее. Любил так, как не любил никого и никогда. И что иронично, теперь ему предстояло столкнуться со своим худшим кошмаром: он должен выбрать.

Так долго Тино винил отца за отказ уйти из гонок, но он никогда не имел права так думать. Он не имел права осуждать человека, который лишь пытался всем угодить.

Как Миллер.

Тино ощутил, как спокойствие разлилось по его телу. Он уже мог слышать рев завтрашней толпы, чувствовать запах бензина и жженой резины на асфальте, чувствовать вибрацию своей машины, уносящей его в мир почти что духовных переживаний. Но, несмотря на все это, он не видел себя в завтрашней гонке.