Когда король губит Францию - Морис Дрюон Страница 33

Гийом ла Кош... наконец-то вспомнил! А ведь сколько бился. Смотритель непотребных заведений... Странная все-таки должность, основанная еще при Филиппе Августе. Для личной своей охраны он создал отряд стражников, причем все они были гигантского роста и называли их ribaldi regis – королевские гуляки. Глава этих молодцов, таким образом, стал именоваться rex ribaldorum – королем гуляк, то ли это была инверсия родительного падежа, то ли просто игра слов. Номинально он начальник стражников, таких, как, скажем, Перрине ле Бюффль и прочие; и он же каждый вечер в тот час, когда садятся за ужин, обходит королевские покои и проверяет, все ли лица, входившие сюда днем, но не имеющие права ночевать во дворце, удалились восвояси. Но, по-моему, я вам уже говорил, главная его обязанность – следить за всеми злачными местами того города, где пребывает король. Другими словами, он первым делом заглядывает и проверяет все непотребные дома Парижа, а в Париже их больше, чем надо, не говоря уже о веселых девицах, которые работают на свой страх и риск на улицах, отведенных им для этого промысла. А также игорные дома, где ведутся азартные игры. Во всех этих злачных местах легче, чем где бы то ни было, напасть на след жуликов, воров, раздевающих ночных прохожих, изготовителей фальшивых бумаг и наемных убийц, а также разведать под рукой пороки людей, зачастую принадлежащих к высшей знати, хотя по благородному их виду ни в чем таком их и заподозрить нельзя.

Так что смотритель непотребных заведений стал как бы главой особой стражи. У него повсюду свои соглядатаи. Он держит в руках, а подчас и поддерживает всю эту мразь – завсегдатаев таверн, и они щедро снабжают его самыми различными сведениями, а при случае указывают и приметы подозрительных лиц. Ежели кому требуется выследить путешественника, обшарить его дорожный сундучок или узнать, с кем он связан, можешь смело обращаться к его услугам. Нельзя сказать, чтобы его так уж обожали, но зато все боятся. Я вам все это говорю на тот случай, когда вы будете при дворе. С ним лучше не ссориться.

Наживает он немало денег, слишком выгодная у него должность. Следить за шлюхами, наблюдать за притонами – дело весьма и весьма доходное. Помимо того что ему полагается деньгами и натурой при королевском дворе, он обложил еще налогом по два су в неделю все злачные места и содержательниц непотребных домов. Не правда ли, недурной налог, и собирать его куда легче, чем любую пошлину на соль. А заодно он взимает по пять су с каждой неверной жены... ну конечно, с тех, которых удалось уличить. И в то же самое время он поставляет королевскому двору прелестниц. Ему платят за то, чтобы он видел все, а порой за то, чтобы он ничего не видел. И к тому же, когда король объезжает свои владения, не кто иной, как он, приводит в исполнение королевские приговоры, вынесенные маршальским судом. Он же устанавливает процедуру казни; и в этом случае вся одежда казненного, все, что было на нем в момент взятия под стражу, идет ему. А так как обычно гнев короля обрушивается не на какую-нибудь мелюзгу, а на людей богатых и знатных, доставшуюся ему одежду и драгоценности тоже нельзя сбрасывать со счета.

А тот день в Руане – да это же неслыханная удача! Отрубить голову одному королю и пяти сеньорам разом! Никогда еще на долю смотрителя непотребных заведений со времен Филиппа Августа не выпадала такая ценная пожива. И еще великолепнейший случай быть замеченным королем. Поэтому-то он и лез из кожи вон. Казнь – это всегда зрелище... Ему велели раздобыть с помощью мэра шесть повозок, ибо король потребовал на каждого преступника по отдельной повозке. Ну и чудесно, кортеж получится еще внушительнее. Повозки уже ждали во дворе замка, и впряжены в них были мохноногие першероны. Надо было также раздобыть палача... потому что руанского заплечных дел мастера обнаружить не сумели, а может быть, в свое время его просто позабыли назначить. Тогда смотритель выволок из темницы злобного негодяя, некоего Бетрува, Пьера Бетрува,– вот видите, его имя мне запомнилось, сам не знаю почему,– у которого на совести было четыре убийства, так что он неплохо набил себе на этом деле руку и, безусловно, должен был удачно справиться с порученным ему делом в обмен на помилование, пожалованное ему королевской грамотой. Дешево отделался за свои преступления этот самый Бетрув... А будь в Руане свой городской палач...

Надо было также найти священника, но этого товара сколько угодно, и даже выбирать лучшего незачем... достаточно взять первого попавшегося капуцина из соседней обители...

Пока шли все эти приготовления, король Иоанн держал Малый совет все в том же пиршественном зале, который слегка привели в порядок...

Смотрите-ка, собирается дождь. Теперь зарядит на целый день. Ну да ладно, нас греют меха, в жаровне полно угля, есть леденцы, красное подогретое вино с пряностями, так что нам эта мокредь не опасна; продержимся как-нибудь до самого Оксера. А знаете, мне приятно будет взглянуть на Оксер, освежить в памяти былое...

Итак, король держал совет, и на этом совете говорил лишь он один. Брат его герцог Орлеанский молчал, так же как и сын его граф Анжуйский. Маршал Одрегем сидел мрачнее тучи. Король без труда прочел на лицах своих советников, даже тех, кто жаждал крови Карла Наваррского, что они не одобряют его решения казнить Карла без суда, вот так, на скорую руку. Слишком уж все это напоминало казнь бывшего коннетабля Рауля де Бриена, чья судьба была решена тоже в приступе необузданного гнева, хотя причины его немилости так и остались неизвестными и казнь его справедливо сочли плохим началом царствования.

Один лишь Рауль де Лоррис, первый камергер короля, был безраздельно на его стороне и тоже требовал немедленного отмщения; но его устами говорила скорее прирожденная подлость, нежели подлинное убеждение. Многие месяцы находился он в опале, ибо во время подписания Мантского соглашения чересчур рьяно, по мнению короля, защищал интересы наваррцев. Так что приходилось Лоррису делом доказывать теперь свою преданность французской короне.