Анжелика. Тени и свет Парижа - Анн Голон Страница 33

Анжелика, окунувшись в ночь, добралась до ворот Сен-Жак и лишь здесь осмелилась перейти ров. Один из цыган Родогона появился перед молодой женщиной. На ломаном немецком Маркиза Ангелов выложила часовому путаную историю: она торговка с ярмарки Сен-Жермен, ей надо попасть к своему прилавку. Ничего не заподозрив, цыган пропустил женщину в маске, укутанную в черную накидку. Тогда Анжелика бросилась к своему другу, бродячему артисту, который был владельцем трех огромных медведей. Анжелика приворожила и этих трех медведей, и их старого хозяина, и даже мальчишку, который во время представления держал деревянную чашу для подаяния.

Ради прекрасных глаз гостьи они быстро договорились.

Лишь только на башне аббатства Сен-Жермен пробило десять часов вечера, как люди Родогона, дежурившие по всему периметру старых оборонительных рвов, увидели в призрачном лунном свете надвигавшуюся на них огромную ревущую массу. Тот, кто попытался выяснить, что за странное существо намеревается преодолеть кордон, получил мощный удар когтистой лапы в грудь, который вырвал у цыгана не только кусок плаща, но и добрый кусок плоти.

Остальные часовые, не дожидаясь каких-либо объяснений, перемахнули через насыпные валы. Некоторые бросились к Сене, чтобы предупредить своих. Но и здесь уже царил переполох, вызванный визитами незваных гостей. Большая часть бандитов попрыгала в воду и теперь плыла к берегу Лувра, подальше от опасных мест. Сражение, поножовщина, открытый бой с ворами и головорезами не могли устрашить сердца отчаянных цыган. Но никто из людей Родогона не собирался драться с медведем, который, поднявшись на задние лапы, достигал почти двух туазов в высоту!

Анжелика спокойно вернулась в Нельскую башню и сообщила, что квартал полностью очищен от непрошеных гостей. Весельчак со своими подручными отправился по району и вскорости признал тот очевидный факт, что цыгане покинули свои посты.

Глухие раскаты хохота Деревянного Зада заставили дам из предместья дрожать за пологами кроватей.

— Хо-хо! Ну надо же! Ох уж эта Маркиза Ангелов, — повторял калека, — она сотворила чудо!..

Но Николя так не думал.

— Ты сговорилась с ними, чтобы предать нас, — главарь бандитов все сильнее и сильнее сжимал запястье Анжелики. — Ты продалась Родогону-Египтянину!

Чтобы усмирить яростную ревность любовника, молодая женщина рассказала о своей военной хитрости.

На этот раз смех безногого нищего напоминал громовые раскаты. В окнах домов появились разъяренные местные жители, кричавшие, что сейчас они спустятся, прихватив шпаги и алебарды, чтобы преподать урок бродягам, которые мешают спать честным горожанам.

Но все эти вопли нимало не трогали калеку. Он пересек предместье Сен-Жермен, стуча своей тележкой по камням мостовых и хохоча во всю глотку. Даже спустя годы в воровском братстве продолжали рассказывать историю о трех медведях Маркизы Ангелов.

* * *

Увы, блистательный маневр не смог предотвратить грядущей драмы. И капитан Дегре поступил более чем разумно, когда утром 1 октября отправился к господину де Дрё д'Обре, сиру д'Оффемон и де Виллье, гражданскому лейтенанту Парижа, и убедил последнего ввести все свободные подразделения полиции в окрестности ярмарки Сен-Жермен.

День начался спокойно. Люди Весельчака чувствовали себя хозяевами в толпе, увеличивавшейся час от часу. С наступлением сумерек стали прибывать кареты вельмож.

Освещенная сотнями факелов, зажженных над каждой лавочкой, ярмарка сделалась похожей на сказочный дворец.

Анжелика стояла рядом с Весельчаком и вместе с ним следила за боем зверей: два дога дрались с диким кабаном. Толпа, взбудораженная этим жестоким зрелищем, напирала на изгородь маленькой арены.

Анжелика была немного навеселе: переходя от лотка к лотку продавцов прохладительных напитков, она отведала мускатного вина, легкую настойку на цедре, коричную водку. Молодая женщина, не задумываясь и не считая, тратила деньги из кошелька, который ей вручил Николя. Она накупила марионеток и пирожных для Флоримона. На этот раз, чтобы его не заметили полицейские, — а Весельчак не сомневался, что они будут настороже, — Николя тщательно побрился и надел не столь дырявую, как обычно, одежду. Широкополая шляпа скрывала блеск его настороженных глаз, и бандит походил на небогатого крестьянина, который пришел поглазеть на ярмарку.

Анжелика и Николя забыли обо всем на свете. Свет отражался в их глазах; они вспоминали о чудесных ярмарках детства, проходивших в соседних городках или в деревнях.

Николя обвил рукой талию подруги в своей обычной манере, когда женщине казалось, что она заключена в железный обруч для узников. Но крепкое объятие не всегда было неприятным. Так, сегодня вечером, удерживаемая мускулистой рукой, Анжелика чувствовала себя худенькой, гибкой и слабой, но защищенной. Ее руки были полны конфет, игрушек и маленьких флакончиков с духами; Маркиза Ангелов так увлеклась боем зверей, что кричала и топала ногами вместе со всей остальной публикой, когда черный и разъяренный шар, отбиваясь от нападающих собак, вспорол острыми клыками брюхо одного из догов.

Вдруг, прямо напротив них, с другой стороны арены, молодая женщина заметила Родогона-Египтянина.

Главарь цыган раскачивал длинный и тонкий кинжал, держа его кончиками пальцев. Брошенное оружие просвистело над сражающимися животными. Анжелика резко отклонилась в сторону, увлекая за собой своего спутника. Лезвие прошло всего в дюйме от шеи Николя и вонзилось в горло продавца китайских диковинок. Сраженный мужчина конвульсивно дернулся и раскинул руки, распахнув полы пестрого плаща. В этот момент он походил на огромную бабочку, приколотую булавкой к бумаге. Затем из горла несчастного хлынул поток крови и мужчина рухнул на пол.

И тогда ярмарка Сен-Жермен ВЗОРВАЛАСЬ.

* * *

Около полуночи Анжелика и еще десяток девиц и женщин, две из которых принадлежали к банде Весельчака, были брошены в одну из нижних камер тюрьмы Шатле. Тяжелая дверь захлопнулась, но Анжелике казалось, что она по-прежнему слышит вопли обезумевшей толпы, крики нищих и бандитов, столкнувшихся с не знающим пощады оружием стражников и полицейских, которые сажали арестованных в телеги и увозили с ярмарки Сен-Жермен в общественные тюрьмы.

— Уж попали так попали, — сказала одна девица. — Вот она, моя удача! Стоило пойти прогуляться в другой район из своего Глатиньи, как меня тут же сцапали. С них станется отправить меня на дыбу за то, что я вышла из своего квартала публичных домов.

— А дыба — это очень больно? — спросила девочка-подросток.

— Ох! Господи помилуй, у меня до сих пор все вены и жилы растянуты, как тесто. Когда мучители вздернули меня на дыбу, я кричала: «Добрый Иисус, Дева Мария, сжальтесь надо мной!»

— А мне, — подхватила другая женщина, — палач засунул в глотку полый рог и влил через него в мой живот не меньше шести чайников холодной воды. Если бы хоть это было вино! Мне казалось, что я лопну, как свиной пузырь. А потом они отволокли меня в кухню Шатле, прямо к жаркому огню, чтобы меня вырвало.