Лисичка - Татьяна Романова Страница 33

Она бережно сняла украшения, сложила их в бархатный мешочек и, поцеловав погрустневшую графиню, пошла в свою комнату.

— Не нужно вспоминать о прошлом, нужно смотреть вперед, — оставшись одна, произнесла свое заклинание Долли.

Алекс разрешил им с Лизой вложить деньги в восстановление храмов, это — большая радость. Сколько всего можно сделать на пять тысяч рублей! Наверное, можно перекрыть свод и восстановить главы. Она успокоилась, взяла перо и стала рисовать пять глав на крыше храма, ведь отец Серафим и тетушка говорили, что церковь была пятиглавой.

На следующий день управляющий князя Алексея, сухонький седобородый мужчина, одетый в длиннополый черный сюртук, привез в дом графини Апраксиной десять тысяч рублей в золоте. Евдокия Михайловна разделила деньги пополам и отдала племянницам.

— Ну, милые мои, решайте, что вы будете с ними делать, только не отдавайте все сразу, а оплачивайте работы или делайте покупки, которые посчитаете нужными — так и вам будет приятнее, и дело выиграет.

Когда девушки собрались пойти в выбранные ими храмы, графиня настояла, чтобы с Лизой пошла Марфа, а с Долли — Даша Морозова, и к каждой паре приставила по здоровому дворовому парню с охотничьим ружьем.

— Так мне будет спокойнее. И не задерживайтесь на улице, возвращайтесь в усадьбу поскорее, — напутствовала она племянниц.

— Хорошо, тетушка, мы постараемся вернуться быстро, — пообещала Долли, подталкивая своих спутниц к выходу.

Сегодня она была в своем собственном платье, поэтому чувствовала себя на улице непривычно: исчезло ощущение свободы, которое давал ей крестьянский наряд; сейчас — в шляпке, перчатках и под зонтиком — ей было неуютно. Решив, что она, видно, совсем одичала, Долли с грустью посмотрела на сестру. Лизе шел семнадцатый год, но она всегда держалась с изяществом взрослой девушки.

Короткую дорогу от их дома до Ивановского монастыря компания одолела за десять минут. Монастырские ворота смотрели прямо на вход церкви Святого Владимира, поэтому сестры договорились встретиться у надвратной часовни монастыря через полчаса. Долли с Дашей поднялись по крутым ступеням лестницы, а Лиза с Марфой вошли в ворота монастыря, каждую пару сопровождал молчаливый охранник.

Лиза впервые за несколько месяцев вышла из тетушкиной усадьбы. Она с интересом оглядывалась по сторонам, и когда они шли по Колпачному переулку — теплому, залитому весенним солнцем, и когда подходили к монастырю; но когда они с Марфой прошли в монастырские ворота, ее весеннее настроение растаяло. Огромный двор, обнесенный высокой каменной стеной, все еще закопченной после пожара двенадцатого года, был завален обломками камней, через которые пробивалась яркая весенняя трава, а остовы обгоревших зданий, казалось, нависали над людьми, угрожая обрушиться на их головы.

Но хорошенько осмотревшись, они увидели, что часть строений все же уцелела. Маленькая церковь, слева от ворот, и несколько хозяйственных построек были явно жилыми — около них занимались хозяйственными делами женщины, на кострах готовили пищу, а вокруг бегали оборванные чумазые ребятишки.

— Пойдем в церковь, Марфа, — предложила Лиза, и они направились к открытым дверям храма.

На широком крыльце, сгорбившись, сидел худой старик в потертом армяке. Увидев приближающихся людей, он встал, выжидательно глядя на них.

— Дедушка, вы здесь живете? — выступив вперед, обратилась к старику Лиза.

— Да, вон в той трапезной, — подтвердил тот и показал рукой на обгоревшую постройку без оконных рам, с кое-как залатанной разномастными кусками железа крышей.

— А в церкви тоже люди живут? — продолжала расспрашивать Лиза.

— Нет, барышня, боязно в божьем доме жить — грех ведь; зиму мы в ней пережили, а теперь в трапезную перешли.

— А войти можно? — спросила княжна и поднялась на крыльцо.

— Конечно, можно, только французы испоганили там все да разграбили, — сказал старик и посторонился, пропуская девушку внутрь.

Под сводами маленькой церкви было прохладно и сумрачно. Лиза огляделась и увидела, что иконостас и царские врата исчезли — только несколько деревянных деталей с остатками позолоты напоминали о том, что они были в храме, пол был завален отбитыми кусками стен с яркими мазками уничтоженной росписи.

— Вот так, барышня, басурмане с нашим храмом обошлись… А ведь это был домашний храм монахинь, кельи к нему примыкали, и уж как красиво они тут пели — так от самого Кремля люди приходили слушать!

— Это ведь храм Святой Елизаветы? — княжна уже сама почувствовала ответ, но спросила, чтобы услышать подтверждение из уст старика.

— Да, барышня, он раньше был освящен в честь Святой Елизаветы, — согласился тот, — да теперь здесь ни одной иконы нету.

— Нет, дедушка, Святая Елизавета здесь, с нами, — возразила княжна, — нужно, чтобы люди снова сюда пришли с молитвой.

Она перекрестилась и вышла на залитый майским солнцем двор. Теперь, после увиденного в разоренном храме, всё показалось ей светлее и теплее: закопченные стены ограды уже не так пугали, а трапезная с пустыми глазницами окон, в которой жили люди, показалась не такой ужасной, как раньше.

— Дедушка, кто в монастыре сейчас старший? — спросила Лиза, поворачиваясь к старику.

— Федор Добров, из купцов он — как лавку и дом на Солянке потерял, так теперь он здесь у нас за старшего.

— А где его найти?

В голове девушки уже созрел план, только она не знала, хватит ли ей денег, подаренных братом.

— Да вот он на крылечке стоит, сюда смотрит, — объяснил старик и указал на очень рослого чернобородого мужчину в коротком темном сюртуке, стоящего на крыльце трапезной.

Лиза поблагодарила старика и, в сопровождении Марфы и своего охранника, направилась к Федору Доброву. Увидев, что вновь пришедшие люди направляются к нему, мужчина спустился с крыльца и пошел им навстречу.

— Чем могу быть полезен вам, сударыня? — он сразу выделил из троих подошедших Лизу и обратился к ней почтительно и с достоинством.

— Мне сказали, что вы здесь главный, так ли это, сударь?

Лиза, только взглянув на мужчину, почему-то сразу поняла, что он — надежный и порядочный человек.

— Да, я здесь за старшего, — подтвердил Добров. — Народ тут подобрался разный, общая у нас только беда: дома потеряли.

— Я хочу помочь вам: отремонтировать жилье для людей и восстановить храм, только не знаю, сколько нужно для этого денег.

Глядя в глаза этому чернобородому гиганту, Лиза уже знала, что если доверится ему, тот не подведет.

— Благое дело, барышня! — обрадовался мужчина. — Мы все вам поможем, всё сами сделаем — нам бы только с лесом помочь, да окна остеклить.

— Но я еще хочу и храм восстановить. Вы будете в этом помогать?

— Конечно, сударыня, там крыша целая, стены заново выровняем и побелим, только вот иконостас французы сломали — они его на кострах сожгли.