Незабудка - Элизабет Лоуэлл Страница 33

Но он промолчал относительно ее выводов о Бобе.

В полном молчании шли Алана с Рафом вдоль кромки озера, окаймленного седыми валунами и усеянными шишками елями. В этом году весна и лето поздно пришли в высокогорье. В защищенных от ветра местах все еще цвели цветы, радуя глаз многообразием красок на фоне унылой серости гранитных скал. Нежные цепкие, излучающие саму жизнь, яркие россыпи цветов оживляли суровые величественные скалы и застывшее голубое небо.

В самом начале третьего озера бурлящий водопад широким потоком низвергался с гладкой скалы вниз, на отмели. Водопад питался водами из второго, расположенного выше в цепи озера. Само оно было скрыто за скалистым выступом Разбитой Горы.

Водопад походил на белоснежную сверкающую ленту, спускающуюся вниз по гранитному склону серией головокружительных прыжков. Солнце прошло уже половину пути к полудню, оно щедро озаряло прозрачными теплыми лучами огромную чашу, наполненную водами третьего озера.

Раф остановился в небольшой ложбине в ста футах от водопада. Темные, казавшиеся почти черными, вечнозеленые деревья надежно защищали от ветра. Топазовые осины ярко сверкали в лучах солнечного света и тихо шелестели листочками при малейших дуновениях ветерка; казалось, деревья ожили и часто неглубоко дышали.

Раф вытащил из рюкзака водонепроницаемый брезент. С одной стороны он был серебристого цвета, с другой — густого темно-синего; в зависимости от необходимости брезент мог притягивать или отражать солнечные лучи. Раф постелил брезент темной, светопоглощающей стороной кверху, зная, что земля, несмотря на солнце, достаточно холодная. В расстеленном состоянии брезент представлял собой манящую поверхность, где двое могли поесть и выспаться с удобствами.

— Ты голодна? — спросил Раф, помогая Алане снять с плеч рюкзак.

Алана уже готова была ответить отрицательно, как вдруг ее желудок прорычал свой собственный ответ.

Улыбаясь, Раф пошел к своему рюкзаку. Быстро извлек оттуда несколько яблок, сваренные вкрутую яйца и изюм в шоколаде.

Желудок Аланы настойчиво урчал. Она выглядела огорченной.

— Это все свежий воздух, — заверил ее Раф, пряча улыбку.

— Если я буду прислушиваться к требованиям собственного желудка, не влезу ни в один свой наряд, — проворчала Алана.

— Купишь другие, — предложил он, открывая термос с холодным чаем. — Десять лишних фунтов тебе не повредят.

— Ты так думаешь? — с сомнением произнесла Алана.

— Я это точно знаю.

— Но мой костюмер все время твердит мне, что я должна сбросить вес.

— Твой костюмер, подобно рождественскому гусю, набит всякой чепухой.

Раф разделил еду на двоих. Алана блаженно улыбнулась.

— В таком случае я съем еще горсточку изюма.

— А как же я? —жалобным голосом спросил Раф, а в глазах прыгали веселые чертики.

— Ты, — она отвела взгляд в сторону, — можешь съесть мое яйцо.

Раф громко расхохотался и подвинул ближе к Алане свою горстку изюма в шоколаде. Крутое яйцо осталось лежать около нее. Но, когда Алана потянулась за новой горстью сладостей, он осторожно прикрыл их ладонью.

— Нет, не дам, — улыбнулся он, — до тех пор, пока не съешь яйцо и яблоко.

— Эксплуататор.

— Считай, как хочешь, — ответил Раф. Он с хрустом впился зубами в яблоко. Они ели не торопясь, с наслаждением, на свежем воздухе все казалось необыкновенно вкусным и аппетитным. Когда Алана съела последнюю изюминку, она вздохнула и блаженно потянулась. Щедрые раскаты водопада надежно ограждали ее от звуков внешнего мира. Ни единый звук не проникал сюда, лишь изредка раздавался голос Рафа, рассказывающего о ловле рыбы на мушку и о фермерской жизни. Шелковистые лучи высокогорного солнца нежно ласкали ее.

— Почему бы тебе немного не вздремнуть? — наконец предложил Раф. Алана подавила зевок.

— По-моему, грешно спать до полудня,

— В таком случае; будем считать, что ты согрешила. — Раф криво улыбнулся. — Давай, цветочек, ложись. Ты слишком мало спала прошлой ночью, да я в предыдущие тоже.

Он расстегнул фланелевую рубашку, под которой была надета темно-синяя тенниска. Несколькими быстрыми движениями он соорудил из толстой фланелевой рубашки подушку.

— Вот, пожалуйста, —произнес Раф. — Возьми ее. Она мне не нужна.

Алана пыталась возразить, но в горле вдруг пересохло, и она не смогла произнести ни слова.

Даже в ее мечтах Раф не выглядел столь ошеломляюще мужественным. Тенниска скорее подчеркивала, а не скрывала его стальные мускулы. При каждом движении, при каждом вздохе загорелая кожа натягивалась на теле, скрытая мощь которого поражала и восхищала Алану.

Ее вдруг охватило желание дотронуться до Рафа, проследить каждую жилку, каждый бугорок на его теле, опять познать волнующую мужскую сущность.

Она закрыла глаза, но Раф не исчезал, она по-прежнему видела его: солнечные лучи скользили по его коже, ласкали, ярким пламенем отражались в его глазах и будоражили ее кровь.

— Алана? — Голос Рафа звучал заботливо.

— Ты прав, — дрогнувшим голосом произнесла она. — Я уже давно не высыпаюсь.

Раф смотрел, как она вытянулась на брезенте, ее щека лежала на рубашке, из которой он сделал подушку. Он бы с большим удовольствием положил ее голову на колени, но боялся предложить, опасаясь, что прямая спокойная линия губ вдруг исказится от напряжения и страха.

И все же в какое-то мгновение, когда Алана взглянула на Рафа так, будто видела впервые, в нем шевельнулась надежда…

— Лучше? — спросил он, наблюдая, как ее тело расслабилось и она ровно, глубоко задышала.

— Да.

— Тогда спи, мой цветочек. Я здесь, рядом. — Алана вздохнула и почувствовала, как проваливается в глубокий сон, где ее больше не поджидают кошмары.