Безжалостный распутник - Барбара Картленд Страница 33

— Его светлость у себя? — спросила она у лакея, когда тот взял накидку леди Херлингем.

— Его светлость в библиотеке, мисс.

Сиринга решительным шагом направилась через вестибюль и, прежде чем лакей успел открыть ей дверь, сама проскользнула в библиотеку. Ее глаза буквально светились от возбуждения. Граф стоял, повернувшись спиной к камину, и она буквально влетела в его объятия.

— Милорд, зрите чудо! — воскликнула она. — Узнаете меня? Если бы я встретила себя на улице, клянусь вам, ни за что бы не узнала!

Лишь закончив восторженную фразу, она поняла, что граф в комнате не один.

— Вы выглядите потрясающе! — произнес он и, повернувшись к леди Херлингем, которая вошла в библиотеку вслед за Сирингой, добавил: — Примите мои поздравления, бабушка, я всегда знал, что у вас превосходный вкус.

— Ты поставил передо мной не такую уж сложную задачу, — ответила та. — Сиринга хороша в любом наряде.

Девушка огляделась по сторонам. Она тотчас заметила незнакомую женщину, сидевшую на диване возле камина. Незнакомка была удивительно красива и чрезвычайно элегантна, и Сиринга подумала, что впервые в жизни видит такую красавицу.

— Так это и есть ваша маленькая подопечная, Анселин? — спросила незнакомка.

Сиринге показалась, что она уловила за безупречно вежливым тоном легкую нотку желчи.

— Да, именно так, — ответил граф. — Позвольте мне представить вас друг другу. Мисс Сиринга Мелтон — леди Уилмот, ну а мою бабушку, Элен, я надеюсь, вы уже знаете.

Леди Элен грациозно поднялась с дивана.

— Разумеется, мадам, мы встречались в прошлом году, когда вы приезжали сюда с Анселином. Правда, тогда вы не были обременены столь великой ответственностью, как сейчас.

— Эта ответственность доставляет мне немалую радость, — парировала старая графиня, принимая вызов собеседницы.

— Я благодарна судьбе за то, что мой возраст избавил меня от необходимости слышать писк неоперившихся пташек на балах для дебютанток! — высокомерно заявила леди Элен. — Это касается и Анселина, если он, конечно, не намеревается вечно сидеть среди почтенных вдов.

— Почему бы и нет, — улыбнулся Роттингем.

— И вы осмелитесь оставить меня одну? — нарочито печально спросила леди Элен. — Ни за что не поверю, вы не можете быть таким жестоким! Как же я буду жить без вас?

Обиженно надув губки, она кокетливо посмотрела на графа, и в ее темных глазах сверкнул огонь.

Сиринга уловила терпкий аромат ее духов. Каждый жест унизанной перстнями белой руки, каждая поза светской красавицы были тщательно выверены и призваны соблазнять и очаровывать.

«А я сама? Кто я такая — неопытная деревенская девушка?» — подумала Сиринга. Она вопрошающе посмотрела на леди Херлингем, и бабушка графа, как будто прочитав ее мысли, тут же произнесла:

— Не будем докучать тебе, Анселин. Нам с Сирингой еще много чего предстоит сделать. Мы лишь недавно начали делать покупки.

— Надеюсь, вы получаете от этого массу удовольствия, — отозвалась леди Элен. — Я всегда мечтала иметь возможность покупать все, что мне заблагорассудится, зная, что цена не имеет никакого значения и есть толстый кошелек, готовый обеспечить все мои нужды.

За ее словами, безусловно, таился некий намек, уловив который старая графиня ответила:

— Уверена, что у вас нет особых поводов для жалоб. В магазине мадам Бертен я заметила множество коробок, ожидающих доставки, на которых указано ваше имя.

Леди Элен метнула в ее сторону полный ненависти взгляд и поспешно произнесла:

— Это всего лишь несколько платьев, которые я попросила переделать. Среди них то, которое, к моему великому сожалению, порвалось позавчера вечером в Карлтон-Хаусе.

— Разумеется, — тут же парировала леди Херлингем, — мы все должны быть скромными и учиться экономить. Пойдем, Сиринга!

Сиринга поспешила открыть дверь. Шагнув за порог, старая графиня бросила выразительный взгляд на внука. Она надеялась, что он посмотрит на нее, но леди Элен, впившись в него взглядом, столь же крепко держала его за руку.

— Я хотела попросить вас, Анселин, — произнесла леди Элен, — проявить щедрость и позволить мне…

Сиринга не стала задерживаться и, выйдя из библиотеки, поспешила за леди Херлингем, которая решительно поднималась вверх по лестнице.

Когда они оказались на втором этаже, где их не могли слышать находившиеся внизу лакеи, старая графиня произнесла:

— Какая, однако, решительная особа! Ее отец мне никогда не нравился.

— Она такая… красивая, — возразила Сиринга и сама удивилась тому, как жалко прозвучал ее голос.

— Красота порой бывает ловушкой и иллюзией, — ответила леди Херлингем. — Немало порядочных мужчин становилось ее жертвами.

Сиринге очень хотелось спросить, случалось ли когда-либо нечто подобное с графом, но она поняла, что не сможет задать этот вопрос.

Кроме того, разве не ясно, что и он находит леди Элен очень красивой?

Она поймала себя на том, что раз за разом задается вопросом: о чем же леди Элен попросила графа? Увы, ни при каких обстоятельствах она не посмеет спросить об этом у графа.

Днем леди Херлингем возила Сирингу на приемы и заезжала с ней в гости к знатным светским дамам.

По вечерам в Роттингем-Хаусе устраивались ужины. Кроме того, вместе с графом они постоянно отправлялись с визитами в дома британской знати вроде герцога Девонширского или графа Дадли.

Сиринга часто ловила себя на мысли, что эти визиты пугают ее, но в то же время они всегда оказывались приятными и волнующими; ее очаровывали традиции, манеры и сами вельможные обитатели этих роскошных особняков.

Ливрейные лакеи в бархатных панталонах, белых шелковых чулках и напудренных париках. Величавые мажордомы в ливреях, расшитых золотыми галунами. Столы, ломящиеся от яств на золотой и серебряной посуде. Огромные столовые и изящные гостиные со стенами, обитыми шелком. Все это служило роскошным фоном для обитателей этих домов.

Сиринга никогда не представляла себе, что женщины могут быть такими красивыми, а мужчины — умными и элегантными.

Она была спокойна и скромна, как и подобает юной девушке, но и граф, и вдовствующая графиня заметили, что она умеет вести светскую беседу и, не смущаясь, с достоинством вступает в разговор с любым, кто желает заговорить с ней.

Более того, возникало ощущение, что Сиринга, не прикладывая к тому усилий, каким-то образом привлекает к себе людей.

Она была настолько непосредственна и умна, что люди готовы были говорить с ней на серьезные темы, а не обсуждать часами последние сплетни.

— О чем же вы говорили с премьер-министром? — поинтересовался граф.

Они ехали в карете, возвращаясь с приема в Стаффорд-Хаусе.