Противоположности - Дарьяна Кадет Страница 33

Ему не нравится. Неужели не видишь, как морщинка впечаталась меж бровей? Хотя и она служит этой причиной. Николь теперь для него центр внимания. И, наверно, так всегда было, но в данный момент сидит близко, настолько, что лёгкий, слегка сладковатый аромат её духов, насыщал каждую клеточку тела.

Ники душно, жарко и не хватает воздуха. Причина явственна. Хоть и неспешно попивая свой виски, Картер смотрит на неё, и теперь она пытается понять, что за его каменным лицом. Нет, он не смотрит в глаза, он изучает и даже, кажется, прикасается взглядом к её жемчужине на цепочке, да так, что она невольно прикасается к ней ладонью, закрывая от такого интимного взгляда. Жалеет. Безумно жалеет, что надела это украшение, но, по закону подлости, оно любимое в её арсенале. И этот гад понимает. Он знает, почему. И теперь злится, что посмела надеть его на свидание с его лучшим другом. Да, определённо, злость в нём бушует, и если сейчас что-то не произойдёт, он взорвётся на атомы под названием «нахрен всё».

— Какая прелесть, Николь, — Мэй едва не подскакивает с места, чтобы рассмотреть поближе вещичку, которую только что она едва прикрывала. Жемчужинка явно привлекла внимание всех. — Правда же, Нэйтен, красиво? — толкает парня, который только что оторвал взгляд от Николь, а сейчас вынуждают вновь посмотреть.

— Мило, — еле шевелит языком, и это чудо, что вообще получилось что-то выговорить.

— Поклонник подарил? — вроде хочет игривости Мэй, но только распаляет тех, кто так усердно отводит друг от друга взгляды.

— Что-то типа того, — Николь кривит уголок губ в подобии улыбки, а Нэйтен фыркает на эту фразу.

Дебилизм, и он в этом ещё и участвует. Теперь жалеет о своём «Ладно», данном Мэй Хэйз в курилке.

— Вы так красиво смотритесь вместе, — походу, Мэй сегодня будет единственным собеседником (и главным раздражителем), учитывая, как у других скрутились языки. Девушка смотрит на Ники с Марком и даже подрисовывает над ними сердечки, а Николь при этом передёргивает. Просто хочется разгромить фантазию подруги в пух и прах. В то время как Нэйтен сжал бокал в своих руках с такой силой, что риск стеклу треснуть слишком велик, и тогда ещё придётся возмещать ущерб за порчу посуды. — Как ты растопил сердце моей подружки? Я её уже давно ни с кем свести не могла, — обращается к Марку.

— Он не…

— Это не совсем верное решение, — перебив Николь, Маркус улыбнулся так, что его глаза вновь потерялись, а Нэйтен вновь фыркает, делает большой глоток и жмурится после этого, даже не удосужившись хоть чем-нибудь закусить. — Николь достаточно твёрдый орешек, но я не планирую сдаваться, — он оборачивается в её сторону и единственное желание закатиться куда-нибудь под стол и остаться там бьёт по голове. Потому что не знает, что хуже: такой смазливый взгляд Марка с его завсегдатой для него улыбочкой, или же такой тяжёлый, с примесью чугуна и вызывающий дрожь в теле, взгляд Нэйтена. И оба они пересекаются на единственной ней — они уничтожат её прямо сейчас.

Николь вынуждена улыбаться, чёрт бы тебя побрал. Вот и сидит, как кукла, выдавливая смущённую улыбку, но пока ощущения больше напоминают, как будто её заставили съесть лимон целиком.

Это действительно дебилизм, в котором участвует и она тоже.

Официант принёс закуски, жареную курицу в соусе с рисом, а сок Маркус любезно пододвинул к Николь ближе. Уже понял, что выше градус её не устраивает, и, видимо, доволен собой.

Джентльмен хренов.

Она лениво ковыряется прибором в тарелке, раскидывая рис по ободку, пока Мэй болтала всякую чушь на своей волне, поддерживаемую Маркусом. Но Николь этому даже была рада, пускай отвлекают на себя, пока ей в горло не проходил ни единый кусочек. В то время как Картер так же не прикасался к еде, а только продолжал совершать глотки виски и доливать, когда жидкость заканчивалась. Всё рвалось наружу, а встречаясь с чёрными углями, и вовсе хотелось опорожнить желудок. Или это такая реакция на то, как подруга постоянно приобнимала его руку. Мелкий ужик, вьющийся вокруг парня, едва ли не норовился проскользнуть под его рубашку и облапать во всех местах. Да если бы не они с Марком, эта парочка давно бы уже трахнулась прямо здесь, за этим столом.

Мерзко.

Что он чувствует к этой надоеде? Неужели серьёзен?

Ну же, Картер, покажи свои намерения. Покажи, что тебе плевать на Мэй так же, как и наплевать на других баб в своем арсенале.

Скажешь не наплевать, так она рассмеётся прямо в лицо.

И ещё эта долбаная цепочка, которую хочется теперь постоянно спрятать от его глаз, иначе раскалится и расплавится прямо на её белом платье, оставляя прожжённые дыры, такие же, как у неё в душе. Пустующие и портящие своим видом.

Пропустить бы парочку затяжек, пустить по венам «спокойствие» и укутаться в блаженство медленнодействующего яда, но вместо этого сама нарывается, безмолвно поглядывая на того, кто под запретом. На том, на ком собственноручно поставила табу. Убеждала себя забыть и притвориться незнакомцами. Уничтожить мысли. А вместо этого… Под ковырянием в тарелке и распущенными волосами скрывает подглядывание за ним. Ему идёт эта неряшливая белая рубашка, хотя и придаёт ещё большей бледности. На брови от боя, кажется, останется новый шрам, рана глубока и уже долго заживает. Новый шрам на его теле, который запомнит и будет знать, так же, как знает каждую его родинку. И почему её волнуют такие мелочи? Это же Нэйтен и его проблемы. А что же тогда покусывает внутреннюю сторону щеки? И сердце щемит. Уже устала жаловаться на этот орган, который порой хочется собственноручно вырвать. Но вырвать только рядом с ним… и… Отдать ему?

Слишком много чести.

Да отлепите от него кто-нибудь эту липучку, что снова принялась поглаживать руку парня. Он что, намазан валерьянкой? Трётся, как кошка. Схватить бы её за шкирку и сказать «Брысь».

Горечь, такая гадкая и режущая горло, прожигала изнутри. И бесило… Бесило то, что она не могла объяснить и управлять каким-то новым и дурным чувством. Пускай это будет просто раздражение от его присутствия рядом.

Рука, покоившаяся на столе, нервно сжимала салфетку, превращая её в жалкий кусок мусора, но что-то тёплое накрывает её ладонь, и она отвлекается от своих мыслей, рассматривая руку Маркуса на своей. Горячий, словно только вышел из раскалённой парилки. С ним, должно было быть спокойно и уютно, но вместо этого хочется вырвать руку. Он не плохой, возможно, даже наоборот, хороший, но она ещё не привыкла к нему. Он хочешь, чтобы её сердце забилось с ним в унисон? Но оно давно отстаёт на два такта, если вообще бьётся. Зато на того, кто сейчас слишком громко опустил бокал на стол, вызывало что-то невероятное, то, за чем она даже сама не успевала гнаться, каждый раз убеждала себя, что это просто детская привязанность, от которой надо избавляться.

Они сами рушат себя, даже не пытаясь как-то остановить это безумие.

— Николь, — Маркус привлекает к себе внимание, чтобы повернула голову, а он приближается к ней, — у тебя ресничка выпала, — оповещает, когда лицо было так близко, чуть дёрнись, как их губы соприкоснулись бы. Он так аккуратно пальцем убрал выпавший волосок, но не спешил отстраняться. Всё для того, чтобы малознакомой мягкостью губ прикоснутся к девичьей щеке.