Постель и все остальное - Эллина Наумова Страница 33

На этом повороте Арсений не справился с самоопределением и самоуправлением. Если узнала, но молчит, при этом последними словами обзывая его отца и в спальне, когда тот звонил по поводу Татьяны, и в кабинете после безобразного, в общем-то, срыва, то ведет какую-то бесовскую игру. И как же он, любовник, молча кивая оскорблениям в адрес папы и залезая ей под юбку, выглядит в ее глазах? Из паники Арсения выдернули глаза Ирины – сияние доверчивости и восторга только для него. Нет, не может она так притворяться. Но час от часу не легче. Татьяна все равно напомнит Ирине, чей Арсений отпрыск. Чудо, что еще не подсуетилась. Придется врать – боялся ее вспугнуть и потерять. А врать ли? Сейчас это казалось ему чистой правдой. Будто сам он не за информацией о Татьяне ночью к ней ввалился. Но, кто знает, как она отреагирует? Нервы у девушки в виде паутины, а не канатов: он вчера видел ее после жалкого набега на офис папы.

– Сынок, ты что, в обмороке? – воззвал тот.

– Извини, отвлекся. Мне надо сейчас идти домой к Александру, то есть…

– Все, все, не накручивай себя уточнениями, привыкнешь. Не унывай, ладно? Самоубийцы были, есть и будут. Это диагноз. Вы ничем не могли ему помочь. Куда вам всем, вместе взятым, до Господа Бога! В общем, не от скромности парень умер.

– Па-ап, – укоризненно протянул Арсений.

– Да я ему хвалу воспел, – сказал отец. – Пока. Держись.

А за что держаться? Когда-то они были молоды и бедны. Родительская коммерция не в счет, мужчина на содержании и наследстве чахнет и дохнет. Годы прошли, почти все выбились в ненавистные малообеспеченному большинству люди. Но в трагические моменты продолжали отдавать вдове «деньги на похороны», будто на самом деле не на что было предать тело друга земле. А та брала, хотя могла бы и оскорбиться. Спасительный ритуал передачи зримой, шершавой на ощупь бумажной материи означал хоть какое-то делание там, где ничего поделать было нельзя. Арсений вынул из встроенного сейфа банковскую пачку купюр, сунул в карман и немного успокоился. Но чтобы не дергаться перед встречей с Галкой, надо было сделать себе укол, которым обездвиживают диких зверей. Такая у Александра была жена.

Чтобы хоть немного разобраться в первородном грехе, нужно встретить настоящую женщину, естество которой – страсть. Страсть как широкое понятие. Ничего общего с внешним совершенством неизбывная Ева не имеет, но всегда чем-то поражает. Галке достались средний рост, крепкий костяк, естественная поджарость, белоснежная кожа, черные волосы и зеленые глаза. Грудь была маловата и на невзыскательный вкус книжного червя. Зато пышные высокие бедра можно было по злобе назвать толстыми ляжками – усладой дальнобойщиков. Веселый компанейский нрав, презрение к быту, знание четырех иностранных языков и бесспорная эрудиция неплохо дополняли первое впечатление. Но и первое, и второе переставали иметь значение от щекочущего нервы третьего. Потому что именно оно было неоднозначным. Разгадке не поддавалось, то ли девушка – исступленная жрица бога любви Эрота, то ли в гриппозном ознобе сморкается в шелковый платок с его изображением, то ли водит на поводке собачонку с такой кличкой.

Арсений познакомился с ней, когда переехал от родителей в собственную новую квартиру. Вышел во двор, ошалев от разбора коробок с любимой маминой утварью – она слезно настояла, чтобы взял. И сразу увидел молодую особу в голубых джинсах, которая тащила к мусоросборникам большой тюк упаковочной бумаги. В глаза бросились добротные садовые перчатки, защищавшие девичьи руки. Туго обтянутая попа была горда и самодостаточна – на нее глаза бросались сами, послав перчатки подальше.

– Добрый день. Вы тоже новосел? – спросил он. – Давайте помогу.

– Я справлюсь. Да, все тут новоселы. Мы с родителями позавчера въехали, но работы еще выше крыши, – мелодично сообщила она и показала подбородком на соседний дом.

– Мне надо тренироваться, – настаивал Арсений, отнимая у нее тюк, – вечером предстоит свое носить. И одной ходкой я не обойдусь.

– Если у вас коробки, то дома складывайте. Там объявление висит о штрафах. И какой-то дед в кустах дежурит даже ночью. Сейчас увидите, он раскладушку поставил. Выскакивает и орет, что плоскостей в контейнер войдет много, а кубов мало. Геометр недоделанный.

– Вот незадача. Мне матушка надавала посуды, тряпок всяких и собственноручно об мотала тару несколькими слоями скотча. Чтобы сплющить такую коробку, липучку еще распарывать надо. Не подрядить ли деда за плату?

– Идея. Ну вот, обратно налегке. Спасибо. Только не думайте, что вечером я буду помогать вам с вашим мусором в знак благодарности.

– И в голову бы не пришло. Лучше звоните мне, когда соберете что-то на вынос. Как раньше говаривали, располагайте мной, сударыня.

– Пожалуй, забьем в трубки номера друг друга, – помедлив, решила она.

И Арсений возликовал, будто обошел на кастинге в сериал народного артиста.

Он звонил ей каждый день, предлагая свои услуги. Она ни разу ими не воспользовалась. И своей женской помощи по обустройству холостяцкой квартиры не предлагала. Тем не менее позже, когда они расстались, Арсений с неожиданной для себя гордостью сказал приятелю: «Я в свои тридцать лет выносил хлам любимой девчонки. Поджидал ее во дворе, чтобы удостоиться чести. Ты заметил, что переезд в новую квартиру чреват регулярными визитами на свалку?» Они тогда хорошо сидели в ресторане. И приятель взгрустнул: «Ты давно, ты во дворе. А мне соседка сейчас выставляет на лестничную площадку пакет с очистками. И я по пути на работу его выбрасываю. Но к себе не пускает, говорит, доверия не вызываю. Только в кино ходим. И как мы такие унижения терпим?» Арсений побледнел от ревности к методу унижения, считая его своей и Галкиной собственностью. Еле опомнился.

Разумеется, инициатива Арсения хозяйственными делами не ограничивалась. Когда немного обустроились, он пригласил Галку в гости. Она целомудренно отказалась. Он попробовал взять паузу, но не удержал больше трех дней. Тогда он еще днями и ночами считал. Снова позвонил. Галка еле согласилась кофе в баре выпить. Пришлось ухаживать по классическому варианту – цветы, концерт, ужин, цветы, обед, театр, цветы, браслет, ужин, цветы, колье, обед и так далее. Она принимала очень недешевые украшения, как дикарка стекляшки – радовалась оригинальной форме, цвету, но не каратам. Наконец количество свиданий перешло в качество секса – однажды она заскочила в шесть утра за забытой накануне книжкой. Он так просил ее валяться в постели до его возвращения с работы. Отказалась. Он порывался сказаться начальству больным. Галка усмехнулась:

– Я бы рада ответить тем же и прогулять занятия. Но если сегодня не сдам зачет, меня отчислят. Так что иди, иди, может, еще пригодится этот вечный фокус с температурой тридцать восемь и пять, которая почему-то всегда поднимается за ночь. И еще не дари мне больше драгоценностей, пожалуйста. У меня их столько! Ничего не дари, только себя.

Вот тогда он стал оперировать часами и минутами. С Галкой не существовало проблемы места. Ее не коробила близость на лужайках парков, в ванных комнатах знакомых, подъездах, лифтах, пляжных кабинках, такси. А само присутствие олицетворения не ведающей стыда за свои безобразия стихии возбуждало настолько, что Арсений не знал, где ему приспичит оскорбить общественную мораль. Эта доступность всегда и везде развращала по-настоящему.