Родной. Чужой. Любимый - Лили Орландо Страница 33

У меня выросли крылья. Самые настоящие. И я летала.

Это были две недели простого, ничем не замутнённого счастья.

В руках всё спорилось. Я могла найти подход к самым сложным пациентам и их хозяевам. Казалось, сама жизнь благоволила мне, посылая только лёгкие случаи.

Василий косился на меня, что-то подозревая, но ничего не говорил. И я была ему благодарна. Обсуждать происходившее между мной и Тёмой я ни с кем не могла.

Он приходил каждую ночь. Обычно я ждала его, но иногда всё же засыпала. И тогда он будил меня поцелуями, называя спящей красавицей. Мы проводили вместе несколько часов, а перед рассветом он уходил, оставляя мне немного времени на сон.

Наверное, я давно должна была свалиться от усталости и недосыпания, но почему-то чувствовала себя преотлично. Думаю, мне помогали крылья, выросшие за спиной.

С Серафимой Анатольевной у нас сложились прекрасные отношения. Она частенько заходила ко мне на чай вечером и рассказывала о своих кошках или гладиолусах. Не скажу, что было особо интересно её слушать, но во мне было столько счастья, что его хватало на всех.

Сегодняшнее утро началось как обычно.

Я сладко потянулась в постели, глубоко вдохнула Тёмин запах, ещё исходивший от подушки, и только после этого поднялась, чтобы выключить будильник. Приняла душ, выпила чашку кофе, сидя на крылечке и улыбаясь новому замечательному утру. Ко мне подошла одна из хозяйских кошек, что-то промурлыкала, мазнув хвостом по обнажённым ногам.

– Привет, киса, – я погладила пушистую спинку и поднялась. Пора одеваться.

По дороге на работу позвонила Саша. Это был наш ежеутренний ритуал. Она звонила утром, папа – вечером. Пару раз они вместе заезжали, снабжая меня продуктами и новостями из дома.

Может быть, потому что я была счастлива, но теперь видеть родителей и общаться с ними стало намного легче. Словно обида на весь мир понемногу таяла и растворялась.

Вдруг и у меня ещё может всё сложиться хорошо?

– Девочка моя, мы ужасно соскучились, – произнесла Саша, и мне захотелось её обнять, потому что и я соскучилась тоже. – Приходи к нам сегодня на ужин.

Я задумалась на пару секунд и решила, что уже готова к визиту в родной дом. Да и Тёмкой увижусь при свете дня. Для разнообразия.

– Обязательно приду, я тоже соскучилась.

Саша пообещала, что приготовит что-нибудь вкусненькое и отключилась. А я глубоко вдохнула тёплый летний воздух и улыбнулась новому дню.

Как же это здорово – быть счастливой.

– Ты прямо вся светишься, – у двери клиники меня ждал ещё один ежеутренний ритуал, но этот был не слишком радостный.

– Доброе утро, Антон, – вежливо произнесла я, открывая дверь.

– Что ты делаешь сегодня вечером? Как насчёт поужинать со мной?

Я тяжело вздохнула. Охотник оказался очень настырным. Джек уверенно шёл на поправку, хотя хромота оставалась заметной. Его освободили от ежедневных осмотров, но Антон продолжал каждое утро поджидать меня у клиники.

– Извините, – я всё же повернулась к нему. В конце концов, Антон не виноват, что мне нравится другой, – но сегодня у меня ужин с семьёй.

– Ну да… это важно, – он скис и тут же отступился. – Тогда в другой раз.

– Конечно…

Мне стало неловко, и я присела, чтобы потрепать Джека между ушами.

Антон ушёл, а я вернулась в клинику. Рано или поздно он отступится. Должен же понять, что не передумаю.

После работы я зашла в магазин и купила бутылку шардоне. Сашиного любимого. Хотелось сделать ей приятно.

На полдороге к дому меня догнал папа и предложил довезти. Я забралась в джип, уселась на пассажирское сиденье, под строгим взглядом пристегнулась ремнём. Всё было совсем как раньше.

– Как ты? – задал он тоже ставший традиционным вопрос.

– Лучше, – ответила я и поняла, что это правда. Мне стало намного лучше. Я была почти готова отпустить обиды и жить дальше.

– Я очень рад, – мягко произнёс папа и, протянув руку, пожал мою ладонь. Я в ответ накрыла её своей. К глазам подступили слёзы.

Саша суетилась между кухней и столовой. Она нежно обняла меня, приняв бутылку, быстро поцеловала отца в губы и вернулась к своей суете. А я отправилась помогать.

– Ты прекрасно выглядишь, – шепнула мачеха, передавая мне салатницу.

– Ты тоже, – улыбнулась я. Впрочем, это была правда. Я всегда равнялась на Сашу в её умении быть женственной и привлекательной. Она обладала неуловимым шармом и добротой. Когда я расстраивалась из-за подростковых прыщей, она напоминала мне историю гадкого утёнка и обещала, что я тоже обязательно стану прекрасным лебедем.

– Привет, Алин, – Гришка воспринял моё появление как нечто само собой разумеющееся, – хочешь посмотреть, чему я научился?

Я успела только кивнуть, а он уже с топотом поднимался по лестнице. Спустя десять секунд Гришка вернулся и продемонстрировал мне половину криво связанного шарфа на толстых спицах. Мой младший брат всегда был склонен к быстрой смене интересов, но такого я не ожидала.

– Вязание? – брови сами полезли вверх.

– Ага, мама говорит, у меня есть способности, – он с гордостью посмотрел на будущий шарф.

– Есть, – подтвердила я, – только мне его не дари.

Тёма появился, когда мы только сели за стол. Заметив меня, он удивился. Я лишь на мгновение успела поймать его взгляд, а затем он отвёл глаза. Мне показалось, Тёма чувствовал себя виноватым.

Я не понимала, в чём дело, пока следом за ним из прихожей не показалась Флоранс, которая с широкой улыбкой обвела всех взглядом и с омерзительным акцентом произнесла:

– Доб’рый вече’р.

* * *

– Тём, нужно поговорить.

Артём отвлёкся от написания эсэмэс Алине и взглянул на отца. Тот смотрел хмуро и строго.

– Что случилось?

– Говорят, ты совсем запудрил девочке голову…

Что?

Неужели узнал?

Сердце ёкнуло и забилось часто-часто. Артём судорожно вспоминал, где мог допустить ошибку и раскрыть их с Алиной тайну. Но не видел проколов. Он никому ничего не рассказывал, а дома старался вообще не упоминать её имя.