Богатый. Свободный. (не) Мой - Натали Лав Страница 33

Мама перестает плакать, смотрит на меня и говорит глухо:

– Я беременна.

И снова слезы струятся из ее глаз.

Блин.

Подхожу к ней, обнимаю, прижимаю к себе, глажу по спине. Она мне так в детстве делала, когда я расстраивался.

– Эй-эй-эй. А плачешь-то чего? Я уж подумал, стряслось что. Ну, беременна. Это же не конец света.

Она чуть затихает, слушая мой голос, а я спрашиваю:

– От него? От Холодова?

– Дааа, – выдыхает с обидой, – Я к нему ездила сегодня и рассказала, а он требует аборт сделать. Даже денег дал.

Вот здесь наступает деликатный момент, когда нельзя ошибиться. Это ведь только ей решать, будет ли этот ребенок или нет.

Новость не вышибла почву у меня из-под ног. Наоборот. Было время, когда я очень хотел сестренку. Родителей задолбал, когда они ее привезут из магазина. А потом во втором классе увидел Полю. Она тогда только перевелась к нам. Была постарше немного. Ее почему-то с восьми лет в школу отдали. И я вроде как успокоился. От родителей отстал.

Так может сейчас пришло это время? Для сестренки?

– А ты сама как?

Молчит. Перестает плакать.

– Он же живой уже, – сколько боли в этих словах.

Так не должно быть.

– На хрен ты своего олигарха, я надеюсь, послала? Хочешь, я ему морду набью? Только скажи, – предлагаю от всего сердца.

Ведь взрослый человек должен же понимать, что секс – это такое дело, в результате которого часто появляются дети. И не всегда запланированные. И не всегда средства защиты срабатывают. Не хочешь рисковать, дрочи. Но зачем женщину обижать? Тем более беременную... Тем более, от тебя... Не понимаю.

Улыбается после моих слов. Наверняка, представила этого альфа-самца с разбитой рожей. Ну, хоть рыдать прекратила.

Отрицательно, машет головой.

– Нет, спасибо, Матвей, не надо. Мозгов это ему все равно не добавит.

Потом замолкает и уже более серьезно продолжает:

– Я оставить хочу. Помнишь, как ты сестренку просил?

Мы даже думаем с ней об одном и том же. Хорошо, что я на нее похож. Не на Белова. Тьфу, Господи.

Мрачнеет.

– Нам трудно будет, Матвей. Я не хочу это все на твои плечи взваливать.

Глупости какие. Зачем семья вообще нужна, если ты на родных людей не можешь опереться?

– Мам мы справимся! Не смей сомневаться.

Мы сидим какое-то время обнявшись. Она успокоилась, и это хорошо. Беременным нельзя нервничать. И их надо кормить. За двоих.

– Давай я приготовлю чего-нибудь? Что хочешь?

Вздыхает:

– Нет, спасибо. Я перенервничала. Сделай мне чай с ромашкой, пожалуйста. А я полежу пока.

Готовлю ей чай, отношу в комнату. Но она уже спит. Вот и славно. Утро вечера мудренее.

В дверь звонят. Тороплюсь открыть, чтобы не разбудили мать. Кого там еще принесло?

Дверь открываю широко и резко. Перед собой вижу холодовского начальника службы безопасности. Он делает шаг в мою сторону, явно намереваясь зайти в квартиру. Перегораживаю дверной проем и интересуюсь неслишком приветливо:

– Чего Вам?

Он как-то странно кряхтит:

– Кхм. Не пустишь?

Я выхожу к нему из квартиры, прихватив ключи с полки в прихожей. Дверь захлопываю.

– Нет, – отвечаю на его вопрос.

– Понял. Мать где?

– Дома. Спит. А что за непонятный интерес?

– Ты в курсе, что ли?

– А не должен?

– Ты нормально разговаривать умеешь, Матвей?

Не доволен. А чего он хотел? Хлеба с солью?

– Я нормально Вас спрашиваю, что Вам нужно?

– Хотел узнать, доехала ли твоя мать до дома и все ли с ней в порядке.

Понимаю, откуда ветер дует.

– Вас работодатель отправил? Сначала довел до истерики, потом решил узнать – хватит с нее или еще добавить.

Вижу, что собирается возражать.

Не даю ему такой возможности.

– Передайте господину олигарху, чтобы спал спокойно. Его мнение принято к сведению. И больше его величество беспокоить никто не будет.

Мужчина смотрит на меня с укором.

– Матвей, это все не просто. Ты ж ничего не знаешь о человеке. А судишь.

– Лечить меня не надо. Кто такой ваш Холодов, чтобы я его узнавал? Вы зачем сюда пришли? Узнать будут ли проблемы? Их не будет. И второй раз она к нему не придет. Чтобы не случилось.

– Я так понимаю, сейчас все на взводе. И ты, конечно, на стороне матери. Но пройдет время. Все успокоятся. И разберутся, что к чему.

К стоящему напротив мужчине у меня никаких претензий. Наоборот, если бы не он, то разбираться бы не было необходимости. Он со своими людьми очень четко сработал. Именно поэтому Холодов и мать остались в живых.

– Я не думаю, что матери будет теперь интересно в чем-то разбираться. Она обычно говорит один раз. Если ее не слышат, то это уже не ее трудности.

Саркисян после моих слов как-то грустнеет, что ли.

– Поживем-увидим, парень, – говорит напоследок.

Я смотрю в широкую спину удаляющегося гостя и вспоминаю отца. Он уже посмотрел. Тот тоже думал, что все в его власти. Пока ему от ворот поворот не дали.

И этот умник еще набегается.

Олеся

Я спала без сновидений очень долго. Сказалось общее самочувствие и стресс. Проснувшись, лежала в постели и размышляла, как быть дальше.

Подумать было над чем. Нет, ни на какой аборт я не собиралась. Это же мой ребенок. Такой же, как Матвей. А чем недоволен Влад, это его проблемы. Горько только, что у моего ребенка не будет отца. Но у Матвея он есть. И что? Я даже не знаю, какой вариант лучше. Когда тебе обозначили сразу, что твой ребенок не нужен. Или когда человек столько лет играет в заботливого папочку, а потом за пару дней забывает о собственном ребенке. Потому что, если действительно любишь собственное дитя, разве бывает так, что у тебя за него перестает болеть сердце? Разве может быть так, что тебе будет все равно, есть ли у него крыша над головой и еда в холодильнике?

Я очень разочарована в мужчинах. Но не до конца. Потому что одного настоящего я все же знаю.

А остальные... Может, дело во мне и я просто не умею выбирать?

Но в любом случае я не собираюсь унывать. Я представила малыша и поняла, что очень хочу дочку. Крохотную и красивую. К тому же, хоть я вчера и бросила в лицо Владу, что он – жлоб, но полмиллиона рублей помогут нам продержаться какое-то время.