Гарем - Кэти Хикман Страница 33

Селия непонимающе уставилась в лицо Аннетты. Перед ее мысленным взором возникла устрашающая фигура черного великана в нелепом белом колпаке, своей неестественной походкой семенящего по коридору впереди нее. Девушка снова увидела неприятный блеск его кожи, вспомнила, как вздрагивал и колыхался перед ее глазами толстый загривок.

— Он что, пропал? — недоумевая, спросила она.

— А ты ничего не знаешь, дурочка? — Аннетта бросила на нее сердитый взгляд, но удержалась от строгой отповеди. — Объявили, что его отправили в Эдирне по делам, касающимся валиде. Это было вчера, а сегодня утром кто-то из садовников обнаружил его лежащим прямо на земле неподалеку от стены дворцовых садов. Никто понятия не имеет, как он туда мог попасть. — Она прижала губы к уху Селии. — Я заставила евнуха Гиацинта мне все рассказать. Гиацинт — это тот, кто, ты знаешь, влюбился в Фатиму, первую из прислужниц валиде. Он сказал, что главного евнуха отравили каким-то ядом, и теперь он стал даже сам на себя не похож. — Аннетта с трудом произносила застревавшие у нее в горле слова. — Еще неизвестно, выживет ли он вообще.

К изумлению Селии, в глазах ее подруги блеснули слезы.

Чьи-то башмаки отчетливо застучали по каменным плитам двора. Оказалось, что, пока они разговаривали, македонянка ушла, ее сменила одна из помощниц, грузинка, и теперь эта женщина направлялась к ним.

— Достаточно, карие.

Она наклонилась и окунула ивовый прут в воду бассейна, но в движении этом не было угрозы, ибо, в отличие от македонянки, она не любила, подкравшись к ничего не подозревающей жертве, стегнуть ее по тыльной стороне ладони.

— Ступайте по своим комнатам, это приказ нашей госпожи.

Остальные невольницы разом послушно поднялись на ноги и гуськом засеменили прочь со двора. Селия видела, как они обмениваются знаками — безмолвный язык, к которому прибегал каждый во дворце, когда требование полного молчания становилось беспрекословным.

Селия поднялась на ноги, загораживая собой подругу. По выражению лица грузинки она в первый раз осознала силу своего нового положения. Хоть она еще не стала настоящей наложницей султана, но все еще является гёзде. В таком случае она попытается нарушить заведенный порядок, в этот раз по крайней мере.

Эта мысль придала ей смелости.

— Госпожа. — Она низко поклонилась, радуясь тому, что хорошо усвоила манеры, принятые при дворе султана. — Я не совсем… не совсем здорова сегодня. — Она прижала ладонь к животу, затем как можно убедительнее произнесла: — И я попросила Айше, служанку нашей госпожи, проводить меня.

— В таком случае…

Грузинка на шаг отступила и оглядела обеих девушек. На лице ее отразилось колебание.

Увидев это, Аннетта быстро приблизилась и взяла подругу под руку.

— Госпожа советует в таких случаях приложить холодный компресс. — И, не дождавшись ответа, она повела Селию к двери. — Я немедленно последую ее совету.

— Холодный компресс! Я же держала руку у живота, а не у головы. Что она теперь подумает?

— К счастью, это совершенно не важно, мы ей вообще не дали времени подумать. — Аннетта покачала головой и улыбнулась подруге. — Ну и ну! Так это сюда они поместили новую куло [36]султана?

Быстрые глаза девушки обежали небольшую комнату, куда, как требовал того этикет, перевели Селию накануне той ночи, которую она должна была провести с султаном. Аннетта видела выложенные зелеными изразцами стены, ажурной работы решетку над дверью, которая вела во дворик валиде.

— Прекрасно, отсюда можно видеть все, что происходит снаружи, — подытожила она свои наблюдения.

— И все могут видеть тебя.

— Ну а ты чего ожидала?

Несмотря на отсутствие привычного румянца, к Аннетте вернулось обычное веселое настроение. Селия видела, как внимательный взгляд девушки обежал шелковые подушки ложа, блестящие ниши в стенах, сверкающую перламутром дверь. В открытом комоде лежала туника из льняного батиста, что надели на нее, когда вели к султану, и накидка, отороченная соболем, которую накинули ей на плечи, провожая обратно. Не считая вышеперечисленного, комната была совершенно голой, к тому же и очень маленькой, но обычно в подобном помещении карие размещались вшестером.

Аннетта не принадлежала к числу тех людей, что тратят время на завистливые расспросы, она уже приоткрывала дверь, ведущую во дворик, желая узнать, бесшумны ли петли. Те повернулись со скрипом.

— Хм. Следовало бы догадаться. Она ничего не оставит без внимания.

— Долго они меня будут держать тут, как ты думаешь?

— Он уже назначил тебе прийти снова? Чтобы сломать твою драгоценную вишенку и записать это событие в большую книгу?

— Еще нет.

Селия не понимала, что испытывает при этом признании — смущение или облегчение.

— Тогда неизвестно. — Аннетта пожала плечами. — Может быть, день, может, неделю. — На лице ее появилось выражение притворного безразличия, затем девушка небрежно спросила: — Он тебе что-нибудь подарил?

— Только это. — Селия достала маленькую коробочку из ниши в стене. — Они золотые, мне кажется. А в середине жемчуг. Нам разрешается взять что-нибудь из того, что он специально оставит, когда тебя уводят от него. Вот, держи. — И она протянула подруге серьги. — Я должна тебе. Помнишь, ты дала мне денег для карие Лейлы.

— Можно подумать, это принесло тебе много пользы. Фу!

Аннетта устроилась на полу, взяла в руки серьги и подняла их к свету. Ее темные глаза блеснули. Затем она поднесла одну из них ко рту и осторожно прикусила жемчужину.

— Это пресноводный жемчуг, — объявила она таким тоном, будто Селия пыталась выдать их за что-то другое. — Он ценится ниже морского, но твои такие огромные, не меньше голубиного яйца каждая. — Она небрежно кинула серьги на кровать. — Дать тебе совет? В следующий раз проси у него изумруды.

Селия бережно убрала украшение обратно в коробочку. Наступило короткое молчание, затем она вновь обратилась к подруге:

— Мне так жаль, что это случилось со мной, а не с тобой, Аннетта. Поверь, я даже молилась, чтобы на моем месте была ты.

— Новая свеженькая куло для старого толстяка? — Аннетта скорчила рожицу. — Нет уж, благодарю. Ты еще ничего не поняла во мне. Я выросла в публичном доме, и этого с меня хватит. Потому что то место, где мы с тобой сейчас находимся, самый настоящий публичный дом, только на одного клиента. Отвратительного старика, хоть мы и притворяемся старательно, что осчастливлены его выбором. О мадонна! — Она обернулась к Селии, разгневанная. — Но я прямо скажу, что со мной им не повезло. Ты знаешь, как я оказалась в монастыре? Мать попыталась однажды продать меня старому толстяку вроде этого, и я укусила его так сильно, что, клянусь, после этого он больше никогда не притронется ни к одной куло. Мне было тогда всего десять, совсем ребенок. И если они теперь попытаются подложить меня этому старому петуху, — она взмахом руки указала в ту сторону, где находились покои султана, — я укушу и его.