Новые приключения Пышки на сайте знакомств. Отвязные домохозяйки - Оксана Новак Страница 33

– Ты его знаешь? – спросила я Юльку.

– Вроде нет, – пожала она плечами. – Может, с работы кто-то?

В машине медленно опустилось окно, и я услышала знакомый до боли хриплый голос:

– Барышни, ну так мы едем или как? – за рулем сидел когда-то безумно любимый мной мужчина – Игорь.

Мы сели в машину и сумбурно рассказали Игорю, что Лилька попала в беду и нам надо съездить забрать ее сына и отвезти к Юльке. Игорь вызвался быть нашим водителем, и мы поехали к Лильке. Отпустив няньку, мы с Юлькой собрали большую сумку детских вещей и объяснили Борьке, что мама в больнице и он поживет у тети Юли.

– Без железной дороги не поеду! – важно заявил он и уселся в кресло.

Мы вздохнули и пошли упаковывать железную дорогу.

– И робокопа возьмите! – командовал Борька. – И человека-паука! И Барби тоже, человек-паук без нее не уснет!

Мы переглянулись и стали послушно упаковывать в огромную сумку все названные игрушки. После чего собрали диски с компьютерными играми, ноутбук, трехколесный велосипед и игрушечный джип величиной со стиральную машину.

– Как мы запихаем все в машину? – ошарашенно спросил Игорь, заходя в коридор и наблюдая гигантскую свалку.

– Как хочешь! – нагло сказал Борька, вытаскивая изо рта нитку жевательной резинки и смачно запихивая ее обратно.

Через час, в течение которого мы пытались утрамбовать в машину все Борькины игрушки, в то время как виновник торжества успел прилепить жвачку на водительское сиденье, снять брелок с ключа и своротить водительское зеркало, мы ехали к Юльке, держа хулигана за обе руки, чтобы он еще чего-нибудь не натворил.

– Юль, я тебе, конечно, сочувствую, – сказала я, когда мы выгрузили вещи и отволокли упирающегося Борьку на пятый этаж. – Но это наш долг. Хочешь, я буду приезжать и сидеть с ним время от времени?

– Еще как хочу! – выразительно ответила Юлька.

Наконец я устало села в машину и откинулась на спинку кресла.

– Как поживаешь? – спросил меня Игорь. – Наверное, я оставил у тебя не лучшие воспоминания?

– Никаких воспоминаний, – соврала я.

– Н-да, грустно, – сказал Игорь. – А ты неплохо выглядишь, похорошела.

– Видимо, разлука пошла мне на пользу, – мстительно сказала я, с удивлением не обнаруживая в себе ни душевного трепета, ни отголоска былых чувств. Рядом со мной сидел совершенно чужой мужчина, не вызывающий никаких эмоций.

– Может, поедем ко мне? – спросил Игорь. – Я снова живу один.

Я посмотрела на часы – было три часа ночи.

– Поехали, – согласилась я.

Это был чудовищно тяжелый день, я чувствовала дикую усталость, но в то же время странное перевозбуждение и понимала: уснуть все равно не удастся, а остаться одной совсем не хотелось. У Игоря мы выпили виски, и я опьянела буквально с одной рюмки. Потом мы занялись сексом, все было привычно и хорошо, Игорь как всегда был на высоте, но никаких нежных чувств к этому мужчине я не ощущала, это был просто механический, хотя и весьма качественный секс.

Квартира Игоря не изменилась с тех пор, как я ее покинула: на стенах – все те же обои, поклеенные мной, на окнах – мои занавески.

– Твое семейное счастье было недолгим? – с плохо скрываемым злорадством спросила я.

– Да, как видишь, – Игорь пытался придать безразличие своему голосу. – Может, наша встреча не была случайной? Мы изменились, набрались опыта, возможно, время попробовать еще раз?

Мне стало смешно. Боже мой, сколько слез, бессонных ночей, переживаний, сколько душевной боли надо было вынести, чтобы стоять теперь рядом с Игорем и смеяться ему в лицо!

– Нет, Игорюша, – с улыбкой сказала я. – Секс-бомбы в одну кровать дважды не падают. Да и потом… С некоторых пор я не люблю жмотов! И я пошла домой. И если бы не тревожные мысли о Лильке, я бы, пожалуй, приплясывала всю дорогу. В моей голове вертелось стихотворение, которое я написала еще в двадцать лет, но как же мало с тех пор я изменилась!

Ты говорил: «Убей ее! Кому она нужна, такая?

Ты знаешь, мне не до нее! И у меня притом другая!»

Убила. Кинула в сугроб. Распяла на кресте. Спалила.

В дубовый положила гроб. Оплакала. Похоронила.

Вдруг ты вернулся: «Откопай! К другому перешла другая.

Достань из гроба. Искупай. Ты это можешь, дорогая!»

Достала. Извлекла. Вернула. Одела в чистое белье.

Опять над ней слегка всплакнула. Сказала: «На, бери! Твое».

Поморщился: «Была моложе! Красивей, выше, горячей,

Нежней, верней (в разлуке тоже), поинтересней, побойчей.

Шатается, дерзит, наглеет, чего-то хочет, пристает.

Опять готовить не умеет, опять шалит, опять поет!»

Насупил брови: «Надоела! Просил вернуться? Не смеши!

Чего ревешь? Ты пела? Пела! Иди куда-нибудь, пляши!»

Ушла, исчезла, испарилась, растаяла в густой толпе.

В колодце каплей растворилась, сама забыла о себе.

Кричал: «Иди сюда! Где шлялась? Одна? С мужчиной? Говори!

Молчи! Стой прямо, раз попалась! Не слышу. Громче!! Не ори!!!

Я добрый, умный, я прощаю. Ты не одна? Опять ты с ней?

Я с вами чокнусь! Отощаю! Я же просил – ее убей!

Ну, хорошо, пусть остается. Там есть собачья конура,

Пусть поночует, не загнется. Да что с ней станет до утра!»

Уснул родимый, утомился. Ее позвала – посмотреть.

«Хорош… Совсем не изменился. Вот лечь бы рядом – помереть…»

Она легла, к нему прижалась, вздохнула, чмокнула в висок.

И бездыханною осталась: ушла Любовь моя в песок…

Проснулся, глянул: «Околела! Я говорил – давно пора!

Меня Любовь твоя заела! Теперь избавились, ура!»

Смотрю: дурак, косой, убогий. И он мне нравился??? Ха-ха!!

Я ухожу! Уйди с дороги! Любовь? Какая чепуха!!

Ушла, оставила, прогнала, послала к черту, предала!

И долго-долго хохотала над той, вчерашней, кем была.

Ищу, вздыхаю, жажду встречи. Другого, лучше. Вновь и вновь.

Я средь других его замечу: созрела новая Любовь!