Счастье есть - Александр Шохов Страница 33

– Клава, да ты понимаешь, что из-за твоих бесконечных истерик, из-за твоего недоверия ко мне, я вообще чуть самоубийством не покончил? – спросил Алекс.

– Самоубийством! Расскажи еще! Придумал он самоубийство! Как же! С твоей-то офицерской твердолобостью самоубийством покончить!

– Отдай визитку. Это важный для меня телефон.

– Да возьми! – Клава презрительно кинула визитку на пол. – И иди к своей Фриде! Кобель вонючий!

– Зря ты так, – сказал Алекс, поднимая визитку. – Жить я с тобой больше не могу, это правда. Потому что сил моих нет выносить все твое безумие. Но нашим детям нужен отец.

– Такой отец нашим детям не нужен! – заявила Клава. – Изменил мне с первой попавшейся бабой в купальнике! Кобель! И еще даже признаться в этом не стыдишься!

– Все, я ухожу.

Алекс поднял сумки и направился к двери. Его сердце билось так, как будто он пробежал несколько километров.

– Беги-беги, кобелина, – сказала Клава. – Увидимся в суде!

Алекс вышел за дверь, которую Клава с силой захлопнула. Его эмоции представляли собой смесь недоумения, брезгливости и омерзения. Сложно даже вообразить, какой красивой и веселой девушкой была когда-то Клава! А сейчас! Мало того, что она растолстела сверх всякой меры и поглупела! Она стала совершенно невыносимой в совместной жизни. Сам Алекс, как мог, следил за своим физическим здоровьем, продолжал начатые еще в детстве занятия джиу-джитсу, играл в теннис, летом бегал, плавал… Прошлое инструктора по ближнему бою давало о себе знать: тело постоянно просило физической нагрузки. Клава же никогда не занималась собой. А, к сожалению, с возрастом состояние человека все в большей степени определяется тем, насколько здоровым, гибким и сильным остается его тело.

– И что мне делать?! – сказал Алекс вслух, спускаясь в лифте, как будто бы говорил с невидимым свидетелем его судьбы. – Что я могу сделать?! Мучиться с ней до конца жизни? Каждый день терпеть подобные истерики? Каждый день оправдываться в грехах? Пожалуй, надо уходить. Другого выхода нет.

Двери лифта открылись. Алекс вышел на улицу. Но не перестал говорить вслух.

– Развод сейчас – единственная возможность как-то оградить наших детей от наших же с Клавой конфликтов. Сейчас важнее всего сердце моего сына. Я не выдержу, если что-то случится с ним. Я просто не смогу жить после этого. И через это мне придется пройти одному. Потому что Клава… она нанесет мне удар в спину при первой возможности. А Фрида… Она не захочет участвовать в этой ситуации. Наверняка не захочет. И, может быть, даже расстанется со мной, потому что я буду уделять внимание своему сыну… Черт! Я уже начал вслух разговаривать! Черт! Черт!

Алекс вздохнул полной грудью и попытался успокоиться. Сердце все еще билось часто, но постепенно оно замедлилось. Алекс понимал, что надо держать себя в руках. Иначе это поставит жирный крест на всех планах, и лишит его открывшихся с легкой руки Макса перспектив. Но Бог с ними, с перспективами. Если он потеряет контроль над своими эмоциями, то Алекс и своему мальчишке помочь не сможет. И это было обиднее и тяжелее всего. Слегка дрожащими руками, он набрал телефон доктора.

– Доктор? Я папа мальчика, которому Вы вчера поставили порок сердца. Да-да. Его фамилия Василевский… Я могу подъехать. Прямо сейчас.

* * *

Алекс появился у Макса в полном смятении чувств: любовь, боль, страх, – все эмоции одновременно читались на его лице.

– Что случилось? – спросил Макс.

– Многое, – ответил Алекс. – Дай попить чего-нибудь.

Макс извлек из холодильника еще неоткрытый пакет с виноградным соком, налил другу.

– Рассказывай.

– У моего Борьки обнаружили порок сердца. Операция будет в ближайший четверг. Завтра, в среду, госпитализация.

После этого Алекс осушил стакан сока, налил второй и сел на табурет.

– Серьезная операция предстоит? – спросил Макс.

– А то! – сказал Алекс. – На открытом сердце. Это не шутки. Сердце на полчаса остановят. Хирург говорит, если сейчас не сделать, через год он будет уже с серьезным и пожизненным диагнозом. Да и сейчас симптомы не очень хорошие. Помнишь, я говорил, что задыхается он? Теперь понятно, почему.

– Что будешь делать? – спросил Макс.

– Все, что нужно, – ответил Алекс.

– Понимаю. Я буду с тобой. Мы с Маней будем с тобой. Поможем, чем сумеем.

– Спасибо, Макс. Мне надо почту принять. Там, наверное, писем от Бахмана насыпалось…

– Давай-давай, – Макс удалился в комнату и снова сел перед своим огромным монитором.

Макс медленно поворачивал трехмерную модель, точными движениями дорисовывая то одну линию, то другую, вписывая обозначения и размеры.

Алекс устроился на диване, открыл почту и воскликнул:

– Йо!!! Пятьдесят писем! И все от Бахмана.

– А как Клава?

– Я забрал вещи. И сказал ей, что был с Фридой. Кстати, тебе тоже говорю.

– И как Фрида? – спросил Макс.

– Просто великолепна! Это самое лучшее, что со мной было за всю мою жизнь!

– Как все на тебя свалилось! – сочувственно сказал Макс.

– Это точно, – согласился Алекс.

Потом они оба надолго замолчали. В три часа Макс оторвался от монитора, сделал несколько пометок на стикере и наклеил его на полку с книгами по архитектуре, стоящую рядом с рабочим столом.

– Что? – спросил Алекс, также отрываясь от документов. – Перерыв?

– Да, пожалуй.

Макс набрал Маню.

– Маня, привет!

– Ну как ты? – спросила она.

– В порядке. Весь в работе. Ты обедала?

– Нет, выпила стаканчик свежего кефира. Жду счастливого момента, когда ты меня встретишь после работы.

– А шашлыки не отменяются? – спросил Макс.

– Ксюша нас ждет. Так что обед переносится на ужин.

– Я приеду после пяти.

– Хорошо. Я освобожусь, как только ты приедешь.

Макс положил трубку, пошел на кухню, сделал себе бутерброд и съел его с апельсиновым соком, а потом снова сел за монитор.

Алекс закрыл ноутбук, сказал:

– Мне нужно отъехать, встретиться со своими вновь нанятыми сотрудниками.

– Давай, – кивнул Макс.

– Як пяти приеду к Мане, – сказал Алекс. – Ты там будешь?

– Угу, – кивнул Макс.

Алекс ушел, захлопнув за собой дверь. Воображение Макса между тем как будто бы набрало скорость, и послушно представляло все детали будущих сооружений. Ему нужно было всего лишь успевать зарисовывать то, что он видел своим внутренним взором, а потом пересматривать чертеж еще раз и устранять мелкие огрехи и нестыковки.