Тайна пропавших картин - Ольга Солнцева Страница 33

Мы забрались в экипаж, и наше опасное путешествие началось.

Меня била уже не мелкая, а крупная дрожь, медленно нарастающий ужас начал сковывать тело. Было безумно страшно. Хотелось сказать тете: «Давайте вернемся! Может, появится лучший момент для побега?»

Но у меня не хватило смелости даже на это…

Экипаж неспешно двигался по городу. Но мы не выглядывали на улицу. Быть замеченными знакомыми не входило в наши планы. Просто сидели, прижавшись к стенкам. Однако из окошка было многое видно. Неспешно мимо нас протекали городские картинки: площадь, церковь, магазины, немногочисленные прохожие… Я думала, как все изменилось за последние полтора года. Вот также вечером, я приехала к тете, сбежав из родного дома. Город был оживлен, казалось, пребывал все время в каком-то легком празднике. А сейчас… Люди предпочитали поскорее добраться домой, а не гулять по улицам. Самыми главными «гуляками» теперь были люди в военной форме и обязательно вооруженные.

Время тянулось медленно. То расстояние, которое обычно проезжалось за десять минут, мне показалось, растянулось на полчаса…

Наконец мы подъехали к рынку. Извозчик остановил лошадь. Мы вышли, а тетя, повернувшись к извозчику, расплатилась. Он тут же укатил. Ему было абсолютно неинтересно, куда это на ночь глядя отправились три женщины…

64

Рынок закрылся пару часов назад. Но рядом с воротами все еще сидело двое нищих. А сквозь решетку ограды было видно, что на пустой территории рыскали голодные собаки в поисках остатков еды.

Мы направились к тому месту, где между двумя заборами, огораживавшими кирпичный завод и рынок, зиял узкий проход. Сделан он был, разумеется, случайно, когда усердные хозяева торговли и производства отгораживали свои владения.

Сейчас проход чернел непроницаемой темнотой, и мне совсем не хотелось туда идти. Но дороги назад не было: шанс, который нам предоставила судьба, придется использовать. Ни тетя, ни Гертруда мне не простят, если я сейчас запрошусь обратно.

Мы оглянулись по сторонам, и одна за другой нырнули в темноту.

Мгновенно свет с улицы – и без того слабый – перестал освещать нам тропинку, и дальше мы пробирались уже на ощупь. Впереди – тетя, за ней – я. Шествие замыкала Гертруда.

Тетя шла и шепотом считала шаги. Таким образом, она собиралась найти доску в заборе, через которую нам предстояло попасть на территорию завода. Я слышала ее взволнованный голос, ежилась от холода и паники, но послушно шла следом.

– Гертруда, а где Петр Прохорович с женой? – вспомнились наши соучастники побега.

Гертруда тяжело дышала. Никогда за ней раньше не замечала, чтобы при ходьбе у нее появлялась одышка. Наверно, просто страх стал результатом ее нездоровья. Я вспомнила синие губы Гертруды перед выходом из дома. Бедная женщина!

– Не знаю, – шепотом, с трудом выдавливая каждое слово, ответила она. – Вроде договаривались встретиться на заводе.

Тетя остановилась.

– Кажется, здесь, – произнесла она и подошла к забору.

Глаза привыкли к темноте, и я могла разглядеть ее фигуру, поднявшую руки к деревянному ограждению. Вдруг стало видно, как в заборе появляется черный треугольный проем.

– Здесь! – радостно прошептала тетя и первая полезла внутрь.

– Можно, я вперед, Саша? – попросила меня Гертруда. – Если не буду пролазить, толкай меня.

Она начала протискиваться между досок. К счастью, щель оказалась достаточно широкой, и через полминуты Гертруда тоже исчезла за забором.

Настала моя очередь. Я испуганно оглянулась назад, и вдруг увидела, как чья-то тень качнулась в метрах десяти от меня. Ужас и отчаянье толкнули меня вперед, и я с бешено бьющимся сердцем ласточкой проскользнула внутрь – только ветер свистнул в ушах. И тут же торопливо, дрожащими руками, задвинула доску за собой. Прижалась ухом к забору. Может, показалось? Как там говорят: у страха глаза велики? По ту сторону забора не раздавалось ни звука, ни шороха.

– Саша, ты где? – услышала я громкий шепот тети.

Отвечать побоялась: вдруг тот, кто все-таки есть за забором, услышит и поймет, какую доску отодвигать… Поэтому просто пошла на шепот.

65

Теперь мы стояли втроем на площадке перед темным зданием завода и прислушивались к тишине. Где-то здесь должен был быть Петр Прохорович, которого я никогда не видела, но уже хорошо запомнила его имя. А с ним – супруга.

Было очень тихо. Казалось, здесь даже мышей нет.

– Петр Прохорович, вы где? – громко прошептала тетя.

Никто не отозвался.

Тетя прочистила горло и негромко, но вслух, повторила:

– Петр Прохорович, где вы?

Я испуганно вздрогнула: мне показалось, что тетин голос прозвучал слишком громко в ночи. И уже хотела предостеречь ее – попросить ничего не произносить вслух, – как вдруг мы услышали шорох. Громкий шорох. Со всех сторон. И он приближался к нам.

– Что это? – прошептала Гертруда и начала падать.

Я пыталась удержать ее, но она была слишком тяжелой. Женщина грузно опустилась на колени, почти упала на землю, крепко схватив меня за руку.

Но мне было страшно не меньше, чем ей.

– Мамочка! – прошептала я. – Тетя, я боюсь.

И вдруг, сама от себя такого не ожидая, я завопила:

– Помогите!

Что-то стукнуло со стороны забора, прошлепали чьи-то шаги и вдруг… раздался выстрел. Такой громкий, что у меня заложило в обоих ушах. Но я все равно услышала, что ЭТО, которое шуршало, как будто отползло назад.

Я торопливо обернулась. В темноте близко от меня стояла какая-то высокая фигура.

– Петр Прохорович? – спросила тетя незнакомца взволнованным голосом. – Почему же вы так долго? А где супруга?

– Это я, Тамара Александровна! – ответила фигура голосом Матвея…

66

Прежде чем начать разговор, Матвей вывел нас с территории завода. Когда мы вышли к рынку, фонарь, стоявший у главного входа, осветил лицо парня, и я увидела, что он был в ярости: глаза сверкали, на скулах напряглись желваки, и он без остановки кусал губы. Я никогда таким его не видела и, честно говоря, изрядно струхнула.

Вокруг никого не было. И Матвей, не опасаясь быть услышанным, прямо спросил тетю:

– Тамара Александровна! Что все это значило? Объясните мне, пожалуйста.

Тетя промолчала. Она поддерживала под локоть Гертруду, и даже не повернула головы, услышав вопрос. Я держала старую женщину под другую подмышку.