Через тернии - в загс! - Алина Кускова Страница 33

– А откуда он лезет? – подозрительно поинтересовалась пожилая дама, пристально вглядываясь в появившуюся на уровне ее лица ширинку мужских брюк.

– От меня, – трагически призналась Эмма и закусила губу.

– Да что вы говорите?! – обрадовалась Софья Владленовна. – Добрый вам вечер! – и одним рывком стянула застрявшего Смоленского на свой балкон. – Рассказывайте! – Она пихнула обессиленного профессора на кресло-качалку. – Он вас с Эммой застукал?! Я так и знала! Вы хоть что-то успели сделать?!

Смоленский скорчил довольную физиономию: все, что мог, он успел сделать. Софья Владленовна похлопала его по плечу.

– В ваши годы следует быть осторожным. Ненароком разобьет паралич или прихватит сердце. А вы все по балконам и по бабам.

– Ваша правда, – согласился с ней Смоленский и тут же поинтересовался: – Выпить что-нибудь есть?

Софья Владленовна кивком головы пригласила его на кухню. Здесь она достала бутылку бренди, которую внук прятал в китайской вазе. Смоленский наполнил поставленные рюмки, они чокнулись и выпили. Софья Владленовна уперла руку в подбородок и властно приказала профессору рассказывать, что произошло у них там, наверху. Смоленский не успел произнести и пару слов, как в прихожей кто-то завозился, и на пороге кухни нарисовался подвыпивший внук.

– Нет, этого не может быть, – изрек парнишка и протер глаза. Но видение не исчезло, наоборот, оно приняло более четкие очертания. Его гроссмутер сидела с подбитым глазом и распивала спиртные напитки с полуголым мужиком с покусанными ногами, щедро замазанными зеленкой.

– Чего, внучок? – спросила Софья Владленовна, подливая Смоленскому. – Видишь, к нам гости свалились с соседнего балкона.

– А по-нормальному прийти что, было нельзя? – пролепетал трезвеющий на ходу внук.

– Нельзя, – ответил ему Смоленский и встал. – Спасибо за приют, я пошел освобождать Эмму.

– Мне бы такого освободителя, – хлопнула по профессорской попе Ковалевская и вздохнула.

– Бабуля, – внук посторонился, пропуская незваного гостя, – что с тобой?!

– Довел бабушку, – та вспомнила о своих родительских обязанностях, – таскаешься где ни попадя, пьешь всякую гадость!

– Хорошо, – пролепетал внук, следя за тем, как Смоленский открывает входную дверь, – буду сидеть и пить с тобой.

– Вот и договорились! – обрадовалась Софья Владленовна и пошла за любовным романом. – Везет же некоторым бабам.

Смоленский с Эммой стояли и разглядывали несложную конструкцию, отвязанную от ручек их дверей и состоящую из веревки и дамского пояса. Что-то в ней не давало покоя профессору. Он напряг память.

– Вспомнил! – обрадовался он и признался: – Вспомнил, где раньше видел этот ремень.

– Да уж, – процедила Эмма, – эксклюзив с Чертановского рынка.

– У Алены Хрусталевой! – Смоленский покрутил ремень, внимательно разглядывая стразы. – Точно, ее! Она одолжила мне его, когда у меня порвались ручки.

– У вас отрывались руки? – подозрительно сощурилась Эмма. – Хрусталева, значит…

– Не у меня, – уточнил Смоленский, – у пакета.

– Алена Хрусталева, – повторила Эмма, – кто это? Сестра Аллы Викторовны?

– Я тоже сначала думал, что это ее сестра, – доверительно поделился с ней Смоленский, – но, представляешь, оказалось – дочь! Она такая молодая и красивая, а уже имеет такую взрослую дочку.

– Кто это молодая и красивая? – переспросила Эмма, вырывая у него из рук улику.

– Она, – прикусил язык Смоленский, который поздно понял, что оценивать красоту одной женщины в присутствии другой чревато скандалом. – Но ты лучше.

– Кто бы сомневался, – хмыкнула Эмма, с ненавистью глядя на ремень. – И что же она хотела этим сделать? – неожиданно ей в голову пришла потрясающая по своей глупости мысль. – Максим?!

– Ну, что ты, – попытался успокоить ее Смоленский, – вряд ли он имеет к этому делу какое-то отношение. Конечно, я понимаю, что ревность может сыграть злую шутку…

– Ничего ты не понимаешь, – Эмма хищно прищурилась и сунула ремень профессору в руки. – К сожалению, мне действительно пора. Завтра инспекция, я собиралась выспаться.

– Конечно, конечно, – поддакнул Смоленский, – я тоже собирался.

И он проводил соседку долгим взглядом, так и не решившись потребовать вознаграждения в виде поцелуя за свой геройский поступок по ее освобождению. Опознанный ремень странным образом переменил ее настроение.

Аллочка проснулась среди ночи и провела рукой по соседней подушке. Сейчас она наткнется на холодную наволочку и спокойно заснет дальше. Такое ей могло только присниться. Но рука ощутила теплую, немного заросшую щеку. Алла приподнялась и внимательно рассмотрела Емельянова, как будто видела того в первый раз. Рядом с ней лежал и мирно сопел Максим, в этом не было никаких сомнений. Он остался у нее ночевать, хотя она так сопротивлялась, так сопротивлялась. Да что там врать самой себе, она нисколько не сопротивлялась. Она была рада и потеряла голову. И нашла ее и его на соседней подушке.

– Эмма, перестань, уйди, – пробормотал Емельянов во сне.

«Правильно, пусть катится на все четыре стороны», – подумала Алла. С этой ночи она должна приложить все усилия, чтобы во сне он твердил только ее имя.