Законы безумия - Мария Высоцкая Страница 32
Законы безумия - Мария Высоцкая читать онлайн бесплатно
Алкоголь во мне творит что-то невообразимое. Я смотрю на Богдана и понимаю, что мне до коликов в животе хочется с ним поговорить. Просто, ни о чем. Хочется его присутствия. Меня тянет к нему. Все это, конечно, напрямую связано с тем, что я пьяна, но…
– Гольштейн, пить вредно, – усмехается, но с места двигается.
– Я чуть-чуть, – на этих словах я спотыкаюсь, начиная падать. Шелест крепко сжимает мою талию, тем самым удерживая на месте.
– Оно и видно.
– Потанцуем?
– Я как-то не по танцам, – смеется и понижает голос, – вот если рожу кому надо набить, вот тут обращайся.
Мы стоим посреди комнаты и, кажется, приковываем к себе абсолютно все взгляды в этом доме. Еще днем я бы сошла с ума, скажи мне кто подобное. А сейчас я стою в объятиях Шелеста, улыбаюсь и чувствую себя самой счастливой на свете.
Богдан внимательно вглядывается в мое лицо, и я в секунду становлюсь пунцового цвета. Опускаю глаза, совсем не знаю, что делать, говорить, как реагировать…
– Гера, Гера, – его пальцы сильнее впиваются в мою талию, – а как же Павлик?
– Нет больше Павлика.
– Ты наконец откусила ему башку? – приподымает бровь, растягивая губы в самодовольной улыбочке.
– Нет. Зато подпортила лицо твоей Катюше.
– Она не моя.
– Да что ты? – фыркаю, пытаясь оттолкнуть его от себя. Волшебство момента тает, и я чувствую себя разбитой.
При упоминании о Куликовой перед глазами встает картинка их с Шелестом «дружбы». Становится обидно. Обидно за себя и за то, что он с ней был.
Шелест касается моих волос, а я ловлю себя на мысли, что нравлюсь ему. Боже, а с чего я это взяла? Когда начала думать, что небезразлична ему? За что мне все это, почему я не могу отпустить ситуацию? Подумаешь, спас. Да он бы любой помог. Сто процентов помог бы. Просто стечение обстоятельств, и нечего придумывать себе небылицы. Я просто глупая. Очень глупая.
– Не ревнуй.
– Что? Я? Тебя? Да не смеши! Больно надо, ты мне безразли…
Его ладони обхватывают мое лицо. Богдан смотрит прямо в глаза. Сантиметр – и его губы коснутся моих. В горле пересыхает, и я окончательно теряю дар речи. Во мне борются два желания: оттолкнуть его или же поцеловать. Здесь. Сейчас. При всех.
– Ты так смотришь, будто хочешь, чтобы я тебя поцеловал… – издевается. Его мерзкая улыбочка говорит только об этом.
– Не льсти себе, – парирую, а самой хочется расплакаться, – все, меня ждут, – толкаю его в грудь ладонью и ухожу в глубь дома.
Шелест не останавливает. Даже не смотрит вслед, а почти сразу исчезает в другом направлении.
Уже на кухне беру из бара бутылку шампанского и, усевшись за стол, наполняю бокал. В груди ломит. Мое сердце трещит по швам, из глаз вот-вот выступят слезы, но я зажмуриваюсь, делая очередной глоток. Газированный напиток медленно стекает в желудок, заставляя тот урчать. Кажется, последний раз я ела в обед. Плевать. Какая разница, сколько я ем и как себя чувствую, если до этого все равно никому нет дела?
Слышу звонкий девичий смех и на автомате заливаю в себя еще несколько глотков. Хочется отключиться. Я никогда не напивалась раньше. Выпивала, но всегда знала меру. У меня не было отходняка, «вертолетов», головной боли, на которые так часто жаловалась Куликова после очередного загула. Нет, все это мне совсем не знакомо.
А сегодня я всеми фибрами души хотела лишь одного – забыться. Расслабиться, не думая о том, кто и что скажет. Не боясь отца. Не выслушивая очередные нотации матери. Не думать о том, как гадко поступил Сомов. Его похождения – не трагедия века, нет. Я не ревную. Я уязвлена. Мое самолюбие желает отмщения.
Но больше всего хочется забыть случившееся в лимузине. Если бы Шелест не пришел, я боюсь представить, чем бы это закончилось.
Достаю телефон чтобы позвонить придурку Сомову, но вовремя себя останавливаю. Пальцы сами открывают переписку с Богданом. Перечитываю ее в сотый раз и начинаю рыдать. Плачу, почти не различаю букв, и не могу остановиться. Делаю еще несколько глотков, и тело становится абсолютно ватным. Передо мной расстилается совсем нечеткая картинка, и все, что я запоминаю, прежде чем окончательно отъехать, это поднимающий меня на руки Шелест.
Богдан.
Поднимаю Геру на руки, вынося в уже ждущее во дворе такси. Кидаю на заднее сидение.
Макс пожимает руку, одаривая кривой усмешкой. Я готов дать голову на отсечение, что знаю, о чем он думает. Очередной примитивчик из области: «потом расскажешь, как она». Скучно. Никаких новых мыслей.
– Слушай, – оглядывается по сторонам, – тут такое дело… спорчик один вышел. Катюха затеяла, думаю, тебе стоит быть в курсе. Если в двух словах, то это касается Гольштейн.
– Я в курсе, в общих чертах. Куликова – идиотка, – закатываю глаза, – что с нее взять.
– Это да… только как бы это потом тебе не прилетело. Как я понимаю, все серьезно?
– Забей. Сам разберусь.
Сажусь в тачку, а Максон быстро линяет в дом.
Из такси Гера выходит сама. Придерживаю ее, чтобы не разбила себе башку, а сам ищу в джинсах ключи.
Тихо открываю дверь, чтобы не разбудить Ма. Но с пьяной Герой это невозможно. Она почти сразу что-то роняет. Когда Марина включает свет, я понимаю, что это была подставка для зонтов. Щурюсь от яркого света, стараясь поднять эту штуку и одновременно удержать Геру.
Мама подходит ближе, помогая с подставкой. Упирает руки в боки, внимательно нас осматривая. Она слегка в шоке, но еще не поняла, какую реакцию выдать.
– Богдан? Это что такое? Она пьяная?
– Мама Марина, выключай училку, мы же дома. Мне ее бросить надо было, что ли?
– Ладно, в комнату давайте.
Чтобы Гера ничего не сбила своим пьянющим тельцем, поднимаю ее на руки. Тащу в комнату.
– Я себе тогда на полу постелю, – уже на лестнице.
– Богдан, – слегка протянуто, – ты спишь в гостиной сегодня, – мама качает головой, растягивая губы в красивой, но ехидной улыбке.
– Че эт?
– В гостиной, Богдан!
– Ладно-ладно.
Уже в комнате кидаю Гольштейн на кровать. Она что-то мямлит, корчит рожицы. Я лишь со стороны наблюдаю, опираясь плечом о дверной косяк. А Гера тем временем упорно пытается встать с кровати. Пошатываясь, выпрямляется, начиная расстегивать рубашку.
А вот это уже становится интересно. Плюхаюсь на кровать в полулежачее положение, ноги же остаются на полу. Закинув руки за голову, с насмешкой смотрю на это шоу.
Гера тем временем стягивает юбку.
– Гера, ты зачем трусы-то напялила? Что в них, что без, – комментирую, смотря на прозрачный белый материал и тонкую полоску сзади.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments