Не любовь - Оксана Хващевская Страница 32

Вадим не мог всего этого рассказать Мире. И не потому, что не хотел жаловаться или чего-то стыдился, в ее глазах он видел только участие и сострадание… Вадим знал, что девушка относится к хутору не так, как все это время относились деревенские. Он понимал, что все, что расскажет сейчас, она примет близко к сердцу. Ему не хотелось взваливать на ее хрупкие плечи несчастья и беды своей семьи.

— Дед женился на женщине из райцентра. Белоруске, которую не волновало прошлое мужа. Они познакомились на рынке, когда дед ездил продать мешок-другой пшеницы, картофеля, сушеных грибов. Баба Оля жила с мачехой. Ее отец погиб на фронте. Может, и не случилось между ними особой любви, но ничто не помешало прожить жизнь вместе в согласии и уважении. Бабушка с радостью переехала к деду на хутор, скоро они построили добротный дом, обзавелись скотиной, разработали еще земли, родили первенца…

Земля, лес, река кормили их. Всю жизнь они работали на земле, всю жизнь пытались жить честно.

Мои отец и дядя выросли, окончили по восемь классов и уехали в райцентр. Дед надеялся, что кто-нибудь из них останется на хуторе, приведет жену, станет работать на земле, а он отойдет от дел и займется своим любимым занятием — пасекой. Но надежды его оказались напрасными…

Ни отец Вадима, ни его дядя не хотели оставаться на хуторе. Они только и ждали возможности уехать, натерпевшись разного от мальчишек со Старых Дорог, вместе с которыми ходили в школу за пять километров. Возвращаться на хутор они не собирались. Их не прельщала работа на земле. Они выучились, нашли работу, получили жилье, обзавелись семьями.

— Пасекой… — растерянно повторила Мира, вспомнив то, что рассказывала ей баба Маруся. — И пасекой ему тоже не дали заниматься…

Вадим усмехнулся.

— Да, но в этом, в принципе, я виноват.

Дед догадывался, кто разорил его пасеку, но истинной причины так и не узнал. Вадим не смог ему признаться, что только он во всем виноват. Ведь если бы он не пошел в Старые Дороги…

После того, как баба Оля умерла, сыновья звали отца к себе, однако дед Максим до конца оставался верен своему дому и своей земле. На каникулы к нему приезжали внуки, но надолго не задерживались. Их пугала уединенность хутора, где зимой в лесу выли волки, а летом не разрешалось ходить в деревню, чтобы поиграть с местными мальчишками. Сколько дед не втолковывал, дети все равно не понимали, почему не могут играть в деревне. У себя дома, во дворе и в школе у них были друзья и товарищи, которых совершенно не интересовали ни прошлое их предков, ни принадлежность к какой-либо национальности. Но здесь отчего-то все было иначе. Однажды они улизнули с хутора и пришли в деревню — их гнали обратно под свист и улюлюканье до самого хутора, как псов, оскорбляя и бросая вслед камни.

Вадим тоже всего этого не понимал, но у деда любил бывать.

Он любил бревенчатый дом, прогулки по лесу и ловлю рыбы в маленькой речушке, но больше всего — слушать рассказы деда о былом. О том, как дед сам был мальчишкой, о его родителях, о войне, о голоде, о том, как страна возрождалась после военной разрухи. Рассказывал дед и о Старых Дорогах. Рассказывал и вздыхал, не скрывая горечи и обиды, прочно засевшей в сердце.

Дед Максим рассказывал, а внук слушал, слушал и чувствовал, как обида за деда бередит душу, крепко берет за сердце и не отпускает. Мальчик часто представлял, как вырастет и отомстит всем дедовым обидчикам. Тайком от деда, рискуя быть пойманным, паренек часто прокрадывался в деревню, бродил по ночам по улицам, заглядывал в окна, развлекаясь мелкими пакостями. Разрушал шалаш, построенный мальчишками, обрезал «тарзанку» на дереве, опорожнял рыболовные сети, резал их, устраивал хитроумные ловушки на тропинках. И радовался, когда кто-либо из местных в них попадал. Он пугал деревенских старух и, пробираясь во дворы, открывал калитки и сараи, а поутру хозяйки находили свою живность на огородах или где-нибудь за деревней. Он был счастлив, когда получалось досадить им, но вместе с тем ему хотелось стать частью компании деревенской детворы. В райцентре были приятели, но куда больше манило вместе с деревенскими мальчишками бегать по лесу, играя в «казаков-разбойников» и в войнушку, соревноваться в стрельбе из рогатки, сидеть у костра до утра, строить зимой снежные крепости, кататься гурьбой с горки, прыгать с «тарзанки». Но, подобно своим братьям, Вадим так и не рискнул открыто войти в деревню. А однажды, видимо догадавшись, кто развлекается мелкопакостничеством в деревне, его выловили. Мальчишки сильно побили Вадима, хоть и были младше. Они взяли верх количеством, а в заводилах у них оказались Степик и Леша Поляков. Тогда же они разорили и дедову пасеку — страсть его и гордость.

К давнишним обидам деда прибавились собственные. Желание отомстить навсегда укоренилось в мыслях Вадима. Отомстить за всех, кто когда-либо жил на хуторе…

…На мгновение взгляды молодых людей встретились. Мира смотрела на Вадима прямо и открыто. Он не смог вынести ее взгляда, вспомнив о своем плане мести, и отвел глаза.

— Почему ты приходил в деревню? — спросила девушка.

— Разве твой брат тебе не рассказывал?

— Рассказывал, но я хочу, чтобы и ты рассказал!

— Знаешь, что я там устраивал?

— Знаю. По большому счету, мальчишки заслуживали…

— Нет, — Вадим криво улыбнулся. — На самом деле я завидовал. Я наблюдал, как они играли в лесу, как ловили рыбу и сидели у костра, бренча на гитаре, всего лишь наблюдал. Но хотел быть с ними и понимал, что никогда и ни за что они не примут меня в свою компанию. Я хотел дружить с ними и знал, что этого не будет. Вот за это и мстил им. А они потом отомстили мне.

— Хочешь, я буду с тобой дружить? — сказала Мира и отважно протянула руку Вадиму.

Мужчина взял ее ладонь в свою и осторожно сжал.

— Хочу! — сказал он и не сразу отпустил ее руку. — Чай, наверное, уже остыл. Подлить кипятка?

— Нет, не надо! Мне нормально! — улыбнулась она.

Вадим отпустил ее руку, и девушка теперь не знала, куда ее деть.

Обхватив обеими руками чашку, поднесла ее к губам и стала пить чай.

— Тебе вчера не влетело? — спросил Вадим, подливая себе кипятка.

— Ну, как сказать… Почти нет. Степик нашел на речке мои рукавички.

— И мой шарф.

Девушка подняла на мужчину глаза.

— Да, я его тоже оставил на речке. Когда вытащил из воды тебя, было не до мелочей. Он обо всем догадался?

— Нет… То есть, я не знаю. Меня искали, нашли у бабы Маруси. Я сказала, что провела у нее весь день, но, скорее всего, Степик не поверил. Однако это не важно… — поспешно заверила Мира, хотя на самом деле оба знали, что важно.

— Мира… — тяжело вздохнул Вадим.

— А расскажи мне, чем ты занимался вчера вечером, да и сегодня тоже… — перебила его девушка, страшась, что он скажет ей, что им лучше больше не встречаться, и проводит домой.