Приказано соблазнить - Дэни Коллинз Страница 32

— Я подумала, что с последствиями взрыва очень трудно справиться в одиночку. Надеюсь, ты не против.

Не в силах произнести ни слова, Ризард лишь обнял девушку и притянул к себе, закрыв глаза, вдохнул знакомый ее аромат. Тиффани погладила его по волосам, по плечам — даже сквозь ткань рубашки чувствовался холод.

— Пойдем, — позвала она, подталкивая его к палатке, где наготове стояли раскладушки и кофе для спасателей. — Тебе нужно поспать.

Ризард промолвил что‑то на родном языке и лишь крепче прижал ее к себе.

— Приляг, Ризард, ты даже не говоришь по‑английски.

Он упал, увлекая ее за собой. Тиффани попробовала подняться, но не тут‑то было. Запустив пальцы ей в волосы, он прошептал:

— Не уходи.

И заснул мгновенно, приковав ее к кровати тяжелым телом.

Устав от долгого перелета и хлопот, девушка задремала, но ненадолго. Шахтеров, попавших в ловушку, наконец подняли наверх, и нужно было заниматься транспортом и помощью.

Ризард проснулся и подумал, что все это ему приснилось, но куртка, заботливо укрывавшая его, свидетельствовала об обратном. Тиффани где‑то рядом. Держа чашку кофе в одной руке, а куртку в другой, он отправился на поиски и увидел ее в компании безутешной женщины — жены одного из шахтеров, которого грузили в спасательный вертолет. На руках у нее был малыш, рядом стоял рыжеволосый мальчуган постарше, а на коленях Тиффани сидел годовалый ребенок.

— О, Ризард, — произнесла она, — прошу тебя, скажи ей, что с ее мужем все будет в порядке. Ожоги, конечно, сильные, но никаких внутренних повреждений. Я потеряла свой переводчик, а эта бедняжка так расстроена.

Вдвоем они успокоили женщину и договорились, что она вскоре навестит мужа в больнице Парижа, куда его отправили.

Понемногу вокруг начало успокаиваться. Конечно, предстоял долгий путь по восстановлению шахты, но кризис миновал. Зевая, Тиффани поблагодарила спасателей и всех, кто помогал, раздавая им окончательные указания по сворачиванию полевого госпиталя.

— Не знаю, как тебя и благодарить, — сказал Ризард.

— Нужно выручать товарищей по клубу, когда они нуждаются в помощи, разве нет?

Тиффани вновь шутила, но он не был настроен так же легко и благодушно.

— Я серьезно, Тиффани. Надеюсь, ты действовала из других побуждений.

Девушка вмиг стала серьезной.

— Я тебе вчера говорила, что этот несчастный случай произошел слишком близко от нас, невозможно было не отозваться. Но, думаю, ты не помнишь — ты же спал на ходу.

Неужели и впрямь лишь сочувствие к жертвам аварии привело ее сюда? Хотя на что еще ему надеяться — он собственными руками оттолкнул ее от себя.

— Эй, Тифф, — позвал один из пилотов, — ты со мной или…

— О, я… — замешкалась девушка.

Ризард твердо сказал:

— Ты поедешь в Жизелу со мной.

— Ты так уверен? — спросила она ехидно.

Однако все же не стала противоречить. Лишь обняла пилота, поцеловала его и поблагодарила за помощь. Ризард вопросительно посмотрел на нее.

— Он вырос вместе с Поли и моим братом, я его знаю с детства, — с вызовом произнесла она. — Нам нужны были пилоты, вот я и позвонила ему.

Ризард с трудом удержался от колкости — но он так устал и соскучился по ней, что совершенно не был готов делить ее с кем‑то еще.

В машине они мгновенно уснули на заднем сиденье и проспали все четыре часа путешествия.

Дворец выглядел лучше, чем прежде, отметила Тиффани, когда они приехали. Не было больше заметно дыр от пуль и полуразрушенных камней. Поднявшись наверх, они оба поспешили в душ — каждый в свою комнату. Ризард заверил ее, что в комнате она найдет все необходимое.

Тиффани не поняла, что он имеет в виду, и боялась попросить его прислать ее вещи. Ей казалось, это могло бы быть шагом в пропасть — или разрыв, или капитуляция на его условиях. Возможно, он чувствовал то же самое. Гораздо легче было не знать. Может быть, не стоит ей сопровождать его на церемонию поднятия флага? Но если бы он этого не хотел, он бы и не привез ее к себе.

Они встретились на лестнице — Ризард в белой сорочке, черном костюме и с лентой через плечо — знаком власти. Он пристально оглядел ее твидовую юбку и жакет:

— Ты не обязана этого делать, если не хочешь.

Тиффани была уже готова поверить ему, поверить в то, что он и впрямь не нуждается в ее помощи, а просто хочет быть с ней рядом. Но его выдавали глаза — сейчас они казались не зелеными, а золотистыми, точно он светился от предвкушения торжества.

— Но я хочу, — заверила она, ругая себя на все корки.

Зачем ей это? Она так гордится своим местом рядом с ним? Восхищается и рада посмотреть, как он взойдет на пьедестал?

В воздухе пахло дождем, порывы ветра бросали желтые листья горстями на траву, трепали одежду. Сине‑зеленый флаг готов был сорваться с шеста. Когда Ризард отдал ему честь, от ворот послышался взрыв аплодисментов. Людей было больше, чем в прошлый раз. Тиффани затопила гордость.

— Твой предшественник не стал бы сбивать руки в кровь, спасая шахтеров, — сказала она, поднося к губам обожженную ладонь. — Хлопки усилились, и девушка отпрянула. — Прости, я веду себя глупо.

— Нет, им нравится. Они пришли к тебе, а не только ко мне. Они знают, что ты сделала для нас. — Повернувшись к толпе, Ризард поднял руку и поклонился.

Люди засвистели, замахали флагами, стали сажать на плечи детей.

— Они благодарят тебя, Тиффани. — Ризард поднес к губам ее руку, и вновь толпа разразилась аплодисментами.

Они стояли так долгое время, но люди не расходились.

— Ты плачешь? — спросил Ризард, когда они вошли в гостиную.

Это была красивая комната с мебелью девятнадцатого века и видом на море, но Тиффани ощущала себя тут неуютно. Отвернувшись от портрета Луизы, она отерла слезы.

— Это было так трогательно, я не ожидала. Думала, они принимают меня за чужестранку, что вторгается в их страну.

На сей раз она не удержалась и бросила взгляд на портрет, точно женщина, изображенная на нем, подслушивала их беседу.

Ризард молчал, глядя на изображение с тем же выражением боли, которое Тиффани уже видела на его лице ранее. Она отвернулась, давая ему время взять себя в руки, но не скрывала горечи.

— Это моя вина, что ты так думала, — тихо произнес Ризард. — Но прошу тебя, пойми: Луиза помогла мне понять, что Брегновия — мой дом. И что если я буду за него бороться и сделаю его нашим — моим, — он положил руку на грудь, — я никогда не буду здесь чужим. После многих лет скитаний это имело для меня огромное значение.

Тиффани понимающе кивнула: