Повернуть время вспять - Рэдклифф Страница 32

– Дело не в тебе, они все так себя ведут в этом возрасте.

– Придется поверить тебе на слово.

– Сейчас мы уже пойдем.

– Ты уверена? Потому что я могу сама…

– Перестань, – твердым голосом сказала Уинтер и отнесла Ронни обратно. Уже через несколько секунд дети снова увлеченно играли.

Когда они вышли из дома, Пирс заметила:

– Она изумительная и вылитая ты.

– Спасибо.

Тротуары были сухими, но на обочинах после недавней метели лежали сугробы. Темные улицы, освещенные лишь уличными фонарями, выглядели чистыми и умиротворенными.

Уинтер набрала полную грудь холодного ночного воздуха и всем своим существом ощутила, как ей хорошо. Завтра ей не нужно идти на работу, ее дочка нормально отнеслась к переезду благодаря помощи Кена, Мины и их родственников, а сама она шла рядом с человеком, в компании которого ей было приятно находиться. И этим красивым человеком, который очень интриговал Уинтер, была женщина. Женщина, занимавшая ее мысли как никто другой в последнее время. Когда-нибудь ей придется об этом задуматься, но сейчас Уинтер просто хотела чувствовать себя счастливой.

– У меня чудесный ребенок.

– Э-э-э… а что с ее отцом?

Уинтер смотрела прямо вперед с холодным выражением лица.

– У него есть право видеться с ребенком? – Пирс наполовину расстегнула свою армейскую куртку и засунула за пазуху пострадавшую руку, которая заныла от холода.

– Как твоя рука?

– Я ее чувствую.

– Я хочу осмотреть ее еще раз, когда мы доберемся до твоего дома.

– Мы уже почти пришли.

Пирс догадалась, что Уинтер уходит от темы, она сама часто так делала.

– Отец Ронни?

– У меня первичная опека. Он может проводить с ней сколько угодно времени, но ему явно это не надо, – Уинтер поглубже засунула руки в карманы пальто. – У него новая жена и ребенок, и эту семью он завел еще до развода со мной. Я не видела и не слышала его уже полгода.

– Вот мудак, – возмутилась Пирс.

– Да уж.

– Не могу представить, как можно смотреть на кого-то другого, когда рядом такая женщина.

Уинтер лишилась дара речи. Она пыталась припомнить, слышала ли когда-нибудь такой приятный комплимент. Самое забавное, что Пирс сказала это просто так, ничего от нее не добиваясь – ни свидания, ни поцелуя, никакого обещания. Пирс сказала эту фразу, разозлившись, словно ее глубоко задела сама мысль о том, как бывший муж обошелся с Уинтер.

– Спасибо.

Пирс повернула голову к Уинтер и, нахмурившись, выругалась еще раз:

– Он просто сволочь.

– Да, – согласилась Уинтер, – я чувствую себя глупо из-за того, что не понимала этого раньше. Он всегда хотел жену-домохозяйку, но я в упор этого не видела, даже когда он попытался отговорить меня от хирургии.

– Но вы же поженились, когда ты была студентом-медиком. Он должен был понимать, что домохозяйки из тебя не получится.

Пирс остановилась перед большим коттеджем. Посреди лужайки перед домом была проложена сланцевая дорожка. На стене рядом с двойными деревянными дверями висело четыре почтовых ящика.

– Вот мы и пришли.

– Я познакомилась с ним, когда мы начали заниматься по комбинированной программе на бакалавра и доктора медицины. Мне кажется, мы оба тогда не понимали, что значит быть врачом, ведь нам было по восемнадцать лет. Мы поженились в медицинской школе, я еще даже не начала работать в хирургии. Тот факт, что я выбрала хирургию, стал первой большой проблемой, потому что он сразу хотел семью, а рожать и воспитывать ребенка, будучи хирургом-ординатором, далеко непросто.

– А он?

– Он хирург-ортопед, проходит ординатуру в Йеле. Поэтому меня и направили туда, это он подсуетился.

Уинтер постаралась сдержать горечь в голосе. Она поехала за ним в Йель, хотя совсем не хотела там обучаться. Она сама виновата. Она не обращала внимания на все признаки того, что они друг другу не подходят, пока не стало совсем поздно.

– Тебе, наверное, нужно было уйти от него.

Уинтер сухо улыбнулась.

– Наверное. Только я уже была беременна. Я не собиралась рожать, но таблетки меня подвели, а он ненавидел презервативы и порой… – Уинтер покраснела и отвернулась, осознав, какой жалкой, должно быть, выглядит в глазах Пирс. – В общем, я наделала глупостей.

– Может, наделала, а, может, и нет. Зато у тебя есть твой маленький ангел, – тихо сказала Пирс, с радостью отметив, что улыбка Уинтер стала шире. – Поднимешься ко мне?

– Мне бы хотелось еще раз взглянуть на твою руку.

– Тогда идем в дом.

Пирс пошла по дорожке и открыла входную дверь, за которой оказалась маленькая прихожая. Пол здесь был выложен гранитной плиткой, а стены обшиты оловянными панелями, выкрашенными в желтоватый цвет и кое-где помятыми. Когда Уинтер вошла в прихожую и встала сбоку, Пирс остро ощутила близость ее тела. Пирс не хотелось шевелиться. Ей хотелось вот так и стоять в этом теплом тесном пространстве, где было не развернуться. Она хотела, чтобы Уинтер снова взяла ее израненную руку в ладони и прижала к груди, чтобы успокоить боль. Пирс не могла думать ни о чем другом, кроме Уинтер, о запахе ее волос и ее ласковом голосе. Она неловко нащупала ручку на двери с освинцованными окнами и произнесла хриплым голосом, заметив хрипотцу даже сама:

– Один пролет наверх.

– Хорошо, – мягко произнесла Уинтер.

Пирс повела ее по широкой изгибающейся деревянной лестнице к центральному холлу на втором этаже. Она открыла дверь с правой стороны, которая вела в бывшую гостиную. Теперь здесь была и спальня, и гостиная, и кабинет одновременно. Под эркерными окнами стоял диван темно-бордового цвета, повернутый сидениями внутрь комнаты.

В центре противоположной стены был сделан камин, рядом с ним стоял письменный стол. Арочный проход вел в небольшую кухню. В дальнем углу комнаты стоял туалетный столик с зеркалом. Еще одна дверь явно вела в ванную. Повсюду лежали книги и журналы. Обстановка напомнила Уинтер заброшенную комнату отдыха в больнице. С первого взгляда было понятно, что здесь живет Пирс.

– Мне здесь нравится, – сказала Уинтер.

Пирс расчищала место на диване, неловко складывая одной рукой учебники и распечатки статей в стопку на полу.

– У меня редко бывают гости.

Приводит ли Пирс сюда женщин, подумала Уинтер. На свидание или… еще для чего-нибудь. Эта мысль ее встревожила. Было странно, что она вообще сюда пришла, да еще и испытала приступ ревности.

– Все в порядке, не суетись.

– У меня есть… – Пирс взъерошила свои волосы, выглядя растерянной, – я даже не знаю, что у меня есть. Пиво точно. Может, где-нибудь завалялась бутылка вина. Как насчет горячего шоколада?