У любви нет голоса, или Охота на Лизу - Татьяна Корсакова Страница 32

«Легостаев, только без обид. Мне с моим новым телохранителем нужно кое-что обсудить, наедине».

Новый телохранитель! Можно подумать, что до этого дебила-переростка у нее был целый батальон старых телохранителей! И что, скажите на милость, можно обсуждать с этим звероящером? Какие такие стратегические вопросы? И почему это ему, Максу, нельзя присутствовать при этом обсуждении?

Нет, он, конечно, не против того, чтобы у Лоры был телохранитель. После недавнего покушения он даже двумя руками «за». Но не этот же громила без проблеска интеллекта в маленьких поросячьих глазках! Где только Лора его откопала? Посоветовалась бы с ним, своим любимым мужчиной. Он бы подыскал ей нормального охранника, а не это недоразумение.

Как бы то ни было, а вечер, на который Макс возлагал такие большие надежды, был бесповоротно испорчен. А сегодня, между прочим, пятница и можно было бы расслабиться, не переживая, что завтра ни свет ни заря вставать на работу.

Уже заходя в свой подъезд, Макс подумал, что было бы неплохо купить пару бутылок пива и какой-нибудь боевичок или, на худой конец, ужастик. Надо же как-то вечерок коротать? Возвращаться обратно в слякоть и ненастье не хотелось, да и незачем – он пошлет за пивом Лизавету. В конце концов, она его домработница.

Макс отпер дверь, прислушался к тишине, царящей в квартире. Лизавета не вышла его встречать, как делала это раньше. Совсем девка распоясалась, забыла, кто в доме хозяин. Макс в сердцах швырнул дубленку на вешалку, сбросил ботинки.

Домработница обнаружилась в кухне, взъерошенная и какая-то помятая. Она смотрела на Макса исподлобья и, кажется, не собиралась кормить его ужином.

«Вот бабы! – в сердцах подумал он. – Сговорились они сегодня, что ли?»

Не здороваясь, он уселся за стол, выразительно побарабанил пальцами по столешнице, давая понять Лизавете, что хозяин голоден и зол. Лизавета поняла: проворно накрыла на стол, сама застыла у окна. И чего, спрашивается, стоит над душой? У него, может быть, из-за этого кусок в горло не лезет. Вообще-то, раньше лез, но то раньше, а сегодня все изменилось. Сегодня Лора променяла его на звероподобного телохранителя.

– Свари мне кофе и можешь быть свободна, – сказал он ворчливо.

Она кивнула, засуетилась у плиты.

– Торт испекла? – Макс окончательно вжился в роль жестокого феодала.

Торт оказался без шоколадной глазури. Да, распустил он свою домработницу. И ведь она, паршивка, прекрасно знает, что он любит «Наполеон» исключительно в шоколаде.

– Что это? – спросил Макс, брезгливо косясь на тарелку с тортом.

Лизавета схватилась за блокнот и ручку.

«Это торт».

– Сам вижу, что торт. А где шоколад?

«Закончилось какао».

– Закончилось какао! – возмутился он. – А что, позволь поинтересоваться, помешало тебе купить еще?

«Деньги тоже закончились».

Она бросила на него быстрый взгляд и тут же отвела глаза.

Деньги, выдаваемые Лизавете на хозяйственные нужды, Макс никогда не считал и ежедневно представляемый отчет с подколотыми к нему чеками выбрасывал не глядя, но… Он совершенно точно помнил, что сегодня утром, уходя на работу, оставил на кухонном столе приличную сумму.

– Что значит «деньги закончились»? – спросил он вкрадчиво.

Лизавета закусила губу, принялась что-то торопливо строчить в своем блокноте. Макс молча пил кофе, искоса наблюдая за игрой света и тени на ее бледной мордашке. Неужели он в ней ошибся? А она, маленькая негодяйка, решила его кинуть. Пусть не по-крупному, пусть только по мелочи, но все равно неприятно. Интересно, как она собирается выкручиваться?

Торт Макс есть не стал, демонстративно отодвинул подальше. На стол перед ним лег листок, исписанный мелким торопливым почерком. Макс прочел раз, потом другой, потом длинно присвистнул, посмотрел на свою домработницу с брезгливым любопытством, сказал задумчиво:

– Ну ты, Лизавета, даешь! Да ты просто какая-то ходячая катастрофа. Что ж тебя так тянет в неприятные истории?

Она пожала плечами, улыбнулась заискивающе, наверное, решила, что он поверил этому бреду. А он не поверил и не простил. С какой стати он должен прощать чужую безалаберность?

– Значит, денежки тю-тю, – подытожил он, прихлебывая остывший кофе.

Она кивнула.

– И как ты думаешь, кто в этом виноват?

Она опустила голову, кажется, собиралась разреветься. А ему плевать! Привыкла, что Макс Легостаев – такой добренький и снисходительный. А он никакой не добренький. В душе он, может быть, настоящий деспот!

– Значит, так, – сказал он и хлопнул ладонями по столу.

Лизавета вздрогнула, посмотрела на него испуганно.

– Сама виновата, сама и исправляй. Деньги возьмешь из той суммы, что я выдал тебе на булавки. Обойдешься без булавок, дорогуша. Ну, что еще? Что ты на меня так смотришь? А, те деньги ты уже успела потратить на всякую ерунду?

Лизавета покаянно кивнула.

– Ну знаешь, – Макс возмущенно покачал головой, полез в карман за бумажником, отсчитал несколько купюр, положил их на стол. – Вот тебе деньги. Сейчас пойдешь в магазин и купишь все, что нужно, а еще две, нет, три бутылки пива, и к пиву чего-нибудь.

Ее облегчение было таким очевидным, что Макс не смог удержаться от раздраженного хмыканья.

– К пиву купи фисташек и сушеной рыбки. Запомнишь или записать?

Она отрицательно покачала головой.

– А деньги эти я вычту из твоей зарплаты, – проворчал он. – Я их, знаешь ли, потом и кровью зарабатываю в отличие от некоторых. Ладно, иди уж.

Она как-то неловко, бочком, прошла мимо кухонного стола, ударилась плечом о дверной косяк, тихо ойкнула. Неловкая дуреха…

Собираясь с духом, Лиза немного постояла в подъезде, у пышущей жаром батареи. Это была непосильная задача – заставить себя выйти на улицу в таком ужасном виде: мокрая порванная шуба, синяк под глазом. Теперь только на Белорусский вокзал, пополнять стройные ряды бомжей. И с Максом все так некрасиво вышло. Честно говоря, она надеялась на его сочувствие, а он… Кажется, он ей даже не поверил. Сегодня он вообще вел себя как рабовладелец, вспомнил про деньги на булавки. Если бы она могла говорить, то объяснила бы, что из той суммы потратила на себя лишь пятую часть – купила только самое необходимое, смену белья и гигиенические принадлежности, а все остальное ушло на продукты. Он же словно на луне живет, он понятия не имеет, какие цены в магазинах! Вообще непонятно, как он питался раньше…

Лиза распахнула шубу, потерла ноющую поясницу. Наверное, ушиблась о бордюр, когда падала. Тогда, с перепугу, она ничего не почувствовала, а сейчас спина болит все сильнее и сильнее.

Все, хватит стоять столбом! Лиза сделала глубокий вдох, словно собиралась нырнуть в ледяную воду, вышла на улицу. В лицо сыпануло ледяной крошкой, оторванный воротник затрепетал под порывами ветра. Пришлось всю дорогу до магазина придерживать его рукой.