Мать и дочь. Синхронная любовь, или Французские амуры против американских эротов - Луиза Дегранж Страница 32

Глория Дюбуа, стараясь больше не вспоминать мерзкий и гадкий эротический морок, тщательно проделала все туалетно-моечные процедуры.

Как всегда, аспирантка не жалела геля.

Густые волосы Глории, нахватавшие дорожной пыли и гари, потребовали лучший смягчающий шампунь.

А потом, обсохнув и подкрепившись обильным и высококалорийным завтраком, снова вернулась к трельяжу, чтобы облачиться в обновки, которые вполне могли сыграть главную роль в предстоящем библиотечном спектакле из двух персонажей.

Гарнитур немного разочаровал своей тугостью, которая делала тело аспирантки похожим на гигантскую гусеницу, только что покинувшую кокон.

Хотя платье выглядело еще лучше, чем в элитном салоне.

Глория Дюбуа из книг, фильмов и житейского, пусть и скудного, опыта знала, что женщина в глазах мужчины должна пройти испытание тремя фазами.

В верхней одежде надо привлечь внимание.

В неглиже – очаровать.

Ну, а в обнаженном виде – подействовать на все осязательные мужские органы с неотвратимой и сокрушающей мощью.

Нарядная аспирантка крутанулась перед зеркалом.

– А у нас вроде – с точностью до наоборот.

Глория Дюбуа потянулась к мобильнику и снова потревожила Тину Маквелл.

– Знаешь, Ти, что мне сейчас пришло в голову?

– Не вздумай отказываться от похода в библиотеку, Гло, не вздумай.

– Да куда я денусь?

– Так-то лучше.

– Понимаешь, Ти, пока я одевалась в наши с тобой приобретения…

– Платье – это сугубо твой выбор.

– В общем, я вдруг подумала о феномене метаморфоз.

– А можно попонятней?

– Я поняла разницу между бабочкой и женщиной.

– Интересно.

– Бабочка проходит некие стадии преобразования, и женщина тоже, но только в обратном порядке.

– Гло, ты меня совсем запутала.

– Ну, представь порхающую бабочку в ее наряде.

– Представила.

– Так вот: сначала идет уродливая куколка, потом – отвратительная и прожорливая гусеница, и только в конце выпархивает крылатое очарование.

– А женщина?

– Женщина же наоборот. В одежде – куколка, в белье – гусеница, ну, а в голом виде – шедевр природы.

– Гло, ты же не хочешь заявиться в читальный зал в чем мама родила?

– Ти, ты разве не поняла, в чем соль?

– Нет, наверное, отупела вконец.

– У меня все как у бабочки, а не как у женщины.

– О, значит, с платьем ты не промахнулась.

– Надеюсь…

– И с бельем тоже попала в точку.

– Не знаю, Ти, не знаю. Я в этих облегающих трусиках и тугом лифчике похожа на гусеницу, раскормленную гусеницу.

– Не преувеличивай.

Тина Маквелл хихикнула.

– К тому же, когда он снимет с тебя платье, можешь помочь ему побыстрей избавиться от прочего.

– Прямо в библиотеке?

– Ага, под столом, на глазах у строгой мымры.

– Очкастая кобра шлепнется в обморок.

– Или вызовет полицию нравов.

Теперь смеялись обе.

– Ладно, Ти, спасибо тебе за помощь.

– Не за что.

– Платье действительно потрясное.

– Не переживай, Гло, симпатяга будет твой.

– Надеюсь.

Глория пристально уставилась в зеркало, где отражались розы, не взявшие на себя ответственность за предстоящий день.

– И почему я не цветок элитного сорта?

Правильный овал, губы в меру полные, нос в меру узковат, скулы не выпячены, достаточно высоки, кожа почти идеальная, благодаря тщательному уходу.

Глория вспоминала, сколько лет она мучилась с прыщами и не верила Гранд Маман, уверявшей, что все это пройдет в свое время, – и как обрадовалась, когда действительно обнаружила, что в один прекрасный момент кожа стала гладкой – и не на полдня, а постоянно.

– Какая же ты порой дурочка! – сказала сама себе аспирантка. – Ведь рецессивные гены сработали на славу!

Глория понимала, что природа все-таки наградила ее великолепными, голубыми до неестественности глазами, которые одни затмевают все недостатки. В них ощущалась какая-то волнительная тайна, притягательная магия, нереализованная чувственность и тонкая нежность.

Но до сих пор уникальность великолепных глаз пропадала даром.

То ли Глория не умела смотреть как надо, то ли нужен был кто-то особенный, чтобы разглядеть эту потрясающую до неестественности волшебную голубизну.

– Ладно, хватит заниматься никчемным разглядыванием!

Строгая аспирантка перевела взгляд на будильник.

– Так можно и опоздать к открытию.

Глория Дюбуа, забыв косметичку, ринулась на выход.

– Только бы он пришел сегодня в библиотеку. Только бы пришел…