Жених с приданым - Кэтрин Спэнсер Страница 32

— Что случилось? Почему ты так смотришь на меня?

— А как, Джулия, ты хотела бы, чтобы я на тебя смотрел? — холодно ответил он вопросом на вопрос.

— Чтобы ты показывал, что так же рад видеть меня, — она медленно встала и прислонилась к столу в патио, — как я рада видеть тебя. А не так, будто ты встретился с чужим человеком.

— Но я встретился с чужим человеком, — чуть ли не прорычал он. — Ты не та, за кого я тебя принимал.

— Бен! — Она подошла к нему. Обманчивые, мягкие женские уловки. А сама начеку. — В твоих словах нет смысла. Я твоя жена, и я люблю тебя.

— Да, — бросил он, повернувшись к ней спиной и возвращаясь в дом. — Если и любишь, то по-своему, извращенно. Полагаю, ты считаешь справедливым воткнуть мне нож в спину.

— Никогда ничего подобного я не делала! — с жаром воскликнула Джулия.

Ее искреннего негодования оказалось достаточно, чтобы в нем закипела злость.

— Ох, Джулия, ты можешь играть на сцене! фыркнул он и обернулся к ней. — Я наблюдал, как ты разыгрывала небольшой спектакль с Мариан.

Я знаю, па что ты способна.

— Тогда объясни мне, — парировала она его удар. — По-видимому, я что-то упустила! Что ты конкретно видел и слышал?

— Хватит. Я не тупица, Джулия. Я начинаю думать, что ты, должно быть, не просто так оставила ребенка без присмотра рядом с огромной слюнявой собакой.

— Ох, малыш, что случилось? — На лице отразилась достойная похвалы озабоченность. Она подошла, чтобы взять у него Майкла. — Старина Клиффорд напугал тебя?

— Если не напугал, то не благодаря тебе! рявкнул Бел. — Майклу с тобой не лучше, чем ему было с Мариан!

— Это несправедливо, Бен, и по отношению ко мне, и по отношению к Мариан!

— Правда? — саркастически удивился он. — Когда это вы стали такими закадычными приятельницами?

Джулия посмотрела на мужа так, как ее мать обычно смотрела на отца, когда тот нуждался в человеке, который возьмет его за руку и поведет по жизни.

— Не понимаю, почему ты спрашиваешь у меня. Ведь ты вроде бы знаешь ответы на все вопросы. Или думаешь, что знаешь. Но ты прав в одном. Любое объяснение, которое, по-твоему, ты должен получить, может подождать. Сейчас я позабочусь о Майкле. Не держи его так. Я не собираюсь красть его. Позволь мне подняться в детскую и поменять ему памперсы.

— Нет. Он мой сын. И это сделаю я.

— Я думала, он и мой сын тоже.

— Да, все мы, Джулия, делаем ошибки.

— Иди позаботься о малыше, — произнесла она голосом праведницы и пожала плечами. — Потом нам лучше сесть и поговорить, как разумные взрослые.

— Черт побери, как разумные взрослые! рявкнул он. — Мы все выложим па стол, правильно? Но забудь о легкой светской беседе! Когда я имею дело с низким, грязным противником, я плачу ему тем же. А ты, моя дорогая, низкий и грязный противник!

Пятнадцать минут спустя он спустился вниз с Майклом на руках. Джулия сидела за столом в комнате для завтрака. Спина прямая, глаза устремлены па океан, лицо застыло в отчужденном спокойствии. Собака лежала у ее ног.

— Как Майкл? — вежливо спросила она, не удостоив мужа взглядом.

— Относительно хорошо.

— Относительно? Он был один не больше пары минут.

— За пару минут, Джулия, все и происходит.

Представить не могу, как тебе могло прийти в голову, будто можно оставить беспомощного маленького ребенка с большой собакой.

— Если ты полагаешь, что я невнимательная мать…

— Именно это я и полагаю, душа моя. Я думал, что могу тебе доверить заботу о моем сыне. Первый раз я оставил его под твою ответственность, и что случилось? Но это только половина беды.

Какого черта! Чего ты добивалась, подталкивая Мариан уйти от Уэйна и забрать Майкла? Я думал, Джулия, что ты на моей стороне.

— Откуда ты это взял? — воскликнула она с недоуменным видом.

— Слушал твои тошнотворно-сочувственные речи. Говорят, что подслушивающие никогда не слышат ничего хорошего. Но должен признать, что совершенно не подозревал о твоем предательстве.

— Это безумие! Ничего в нашем разговоре не может быть истолковано как нелояльность к тебе.

— Да? — Он устроил Майкла в его качалке, положил обе руки на стол ладонями книзу и начал декламировать:

— «Майкл всегда останется вашим ребенком…», «Ничто не может разорвать кровную связь матери с ребенком…», «Не позволяйте ему расти с мыслью, что вы его променяли на такого человека, как Уэйн Дэйэс…». Разве каждое слово, Джулия, не удар колокола? У тебя хватит нахальства сидеть здесь и отрицать, что именно это ты говорила Мариан?

— Нет, — с вызовом ответила она, — я все это говорила и даже больше этого. Но очевидно, что ты совсем не такой умный, как сам о себе думаешь.

Иначе ты бы выслушал все, что я говорила, а не вырывал бы отдельные фразы. Ты знаешь, к примеру, что я беременна?

Стараясь не дать ей заметить, как он потрясен, Бен выпрямился и отвел от нее взгляд.

— Конечно, ты беременна, душа моя. Это то, к чему ты в конце концов стремилась, разве нет? И ты всегда получаешь то, что хочешь, разве нет?

Не удивительно, что ты так стараешься избавиться от Майкла. Он уже отслужил свое. Не правда ли, тебе он больше не нужен для удовлетворения твоих материнских потребностей?

— Послушай, — она встала и смерила его испепеляющим взглядом, — самонадеянный, упрямый глупец! Я не говорила Мариан, чтобы она взяла назад твоего сына. Я уговаривала ее уйти от мужа, пока он не переломал ей все кости до одной.

Я повторила все, что ты говорил, поучая меня.

— Тебе плевать на Мариан. У тебя одна забота отделаться от сына Мариан, чтобы расчистить место своему ребенку.

— Твоему тоже, Бен. Или ты предполагаешь, что отец не ты? Однажды ты сказал, что Мариан единственная жертва сложившихся обстоятельств. И ты был прав. Ни тебя, ни меня, ни, слава богу, мальчика это не задевает. Она пришла, чтобы последний раз навестить своего сына. Мариан думала, что после того, как она подпишет документы и отдаст его нам, она уже никогда больше его не увидит. И я сказала ей, что она может не беспокоиться. Потому что неважно, кто смотрит за ним, она его мать. И ей всегда открыты двери. Она может навестить его, если захочет.

И хотя ты, может быть, огорчен тем, что я беременна, я не огорчена. — Она сложила руки на животе. Ее голос, полный жара, дрогнул, когда она продолжала:

— Потому что благодаря новой жизни, которая растет во мне, я поняла, какой это бесценный дар — ребенок. И мне не следует отрицать чье-либо право иметь ребенка.

— Ох, Джулия!.. — Бен почувствовал себя разбушевавшимся слоном-отшельником, лишенным чуткости.