Ночи дождей и звезд - Мейв Бинчи Страница 32

— Попробуй, Дэвид. О, милый, хороший, добрый Дэвид, пожалуйста, помоги ей.

— Конечно. Тогда скажите мне, как будет по-гречески тормоз, газ, сцепление.

Он записал слова в блокнот и направился к фургону.

Когда он сел рядом, Мария взглянула на него с недоверием.

— Калимера, — официально произнес он и пожал ей руку. — Как сказать «поехали»? — спросил он Вонни.

— Паме, но не говори пока, а то она въедет вместе с тобой прямо в стену.

— Паме, Мария, — мягко произнес Дэвид, и, дернувшись с места, машина поехала.

Вонни смотрела на это с изумлением. Она наблюдала, как он учил Марию останавливать машину. У него на самом деле был талант. Выражение ужаса стало постепенно исчезать с лица Марии.

— Когда закончишь, отвези ее домой. Хорошо? — попросила Вонни.

— А как насчет моего велосипеда?

— Поеду на нем и оставлю у дома Марии.

Не успел он ответить, как она оседлала велосипед и направилась в город.

Дэвид повернулся к своей ученице.

— Паме еще раз, Мария, — спокойно сказал он, и на этот раз она завела мотор плавно.

Фиона сидела за столом в маленьком кафе и удивилась, увидев Вонни, проезжавшую мимо на велосипеде. Вонни заметила ее и развернулась обратно.

— Сама по себе? — спросила она.

— У нас с Эльзой встреча в полдень.

— О да, Эльза мне говорила. Она помогла мне отвезти детей купаться.

— Неужели? — ревниво сказала Фиона.

— Да, потом Дэвид приехал на велосипеде, одолжил мне его. Я оставлю велосипед возле дома Марии. Дэвид взялся учить ее водить машину.

— Господи, да все действительно обживаются здесь! — воскликнула Фиона.

Вонни прислонила велосипед к одному из пустых столиков.

— Посижу с тобой, пока Эльза не придет.

Фиона была довольна.

— Хотите узо? — спросила она.

— Нет, только метрио кафетаки, немного кофе, — ответила Вонни.

Они сидели за столиком, спокойно наблюдая за жизнью в гавани.

Фиона заметила особенное умиротворяющее свойство Вонни. Та знала, что разговаривать без умолку вовсе не обязательно. Как это успокаивало!

— Вонни?

— Да, Фиона?

— Я подумала, можно ли здесь найти работу, здесь, в Агия-Анне? Я могла бы выучить греческий. Могла бы помогать доктору Леросу. Что вы думаете?

— Почему ты хочешь остаться здесь? — Голос Вонни звучал ласково.

— Здесь красиво, и мне хочется обосноваться, когда Шейн вернется ко мне.

Вонни ничего не сказала.

— Вы думаете, что он не вернется, да? — заплакала Фиона. — Как и все, вы судите о книге по ее обложке. Вы его не знаете так, как я.

— Конечно.

— Поверьте, Вонни, у него никогда в жизни не было никого, кто бы понимал его, пока не встретил меня.

Вонни наклонилась к Фионе и осторожно убрала волосы с ее лба, обнажив синяк.

— И он нашел удачный способ показать тебе, как сильно ценит твое понимание.

Фиона сердито отпрянула.

— Это не так, он переживает, что поднял на меня руку. Я знаю.

— Конечно.

— Не будьте такой высокопарной и снисходительной, мне этого и дома хватало.

— Со стороны всех, кто тебя любит, полагаю?

— Это не настоящая любовь. Это удушающая клаустрофобия и стремление каждого остепениться, жениться или выйти замуж за клерка, получать зарплату и рожать детей.

— Знаю, — посочувствовала Вонни.

— Если знаете, то почему не верите, что Шейн вернется за мной?

— Ты действительно веришь, что он вернется?

— Конечно. Мы любим друг друга, мы уехали вместе навсегда. Почему же ему не вернуться?

Вонни сглотнула и отвернулась.

— Нет, пожалуйста, скажите мне. Простите, что кричу на вас, Вонни. Просто ужасно расстроилась, что все против Шейна, мне кажется, что это будет вечно, пока мы с ним совсем не состаримся. Возможно, вы знаете то, чего не знаю я.

У нее был такой несчастный вид, она схватила Вонни за руку, глядя на нее широко раскрытыми глазами, желая узнать больше.

Вонни промолчала.

В конце концов, она была виновна в том, что Шейн уехал в Афины, посоветовав шефу полиции Йоргису выслать его из Агия-Анны. Поэтому она должна была все как-то объяснить Фионе. Но ничего, кроме плохого, она сказать не могла.

Йоргис дал Шейну карточку с адресом и телефоном полицейского участка.

Элени сказала, что предлагала ему карандаш и бумагу, чтобы он написал записку, но он от всего отказался. Эта информация радости Фионе не доставит.

— Нет, не думаю, что знаю что-то, чего не знаешь ты, — медленно произнесла она. — Но могу предположить, что Шейну не понравится, чтобы ты здесь оставалась, понимаешь, без него. Если он с тобой когда-нибудь свяжется…

— Обязательно, обязательно свяжется.

— Когда он объявится, то будет искать тебя в Дублине. Такое возможно?

— Нет. Он знает, я никогда не вернусь к ним и не признаю, что они были правы. Шейн знает меня слишком хорошо, ни за что не позвонит туда. Нет, однажды он приплывет на одном из этих паромов. Хочу быть здесь, когда он вернется.

— Это нереально, Фиона, это курортное место. Здесь нельзя жить постоянно.

— А вы живете, — просто сказала Фиона.

— Тогда было иначе.

— Почему иначе?

— Просто так было, вот и все, и я приехала сюда не сама по себе, как ты, но к мужчине из Агия-Анны.

— Да?

— Да. Именно так, многие годы тому назад. Здесь тогда не было никаких туристов, я была здесь в диковину. Конечно, для них — потаскуха. В те времена здесь, так же как у меня дома, прежде всего сватались и женились.

Вонни посмотрела на море, вспоминая прошлое.

— Значит, вы знаете, что можно покинуть Ирландию, приехать в такое красивое место и стать счастливой? — Фиона отчаянно попыталась найти параллели между ними.

— В какой-то степени, — согласилась Вонни.

— Не хотите же вы сказать, что жалеете, — сказала Фиона. — Вы часть этой жизни. Это, наверное, было правильное решение.

— Нет, господи, нет. Не стоит тратить время на сожаления. Это, наверное, самое бессмысленное чувство. — И она снова замолчала.

— А что случилось с… э-э… с мужчиной… из Агия-Анны? — Фиона отважилась задать ей прямой вопрос.

Вонни прямо посмотрела ей в глаза: