Рыжее счастье - Наталия Рощина Страница 32

— Можно? — постучав, она решительно открыла дверь.

— Да, да, проходи. — Голос Елены Константиновны был напряженным.

Мара закрыла за собой дверь и тут же увидела, что в кабинете кроме нее и хозяйки есть еще один человек. Он стоял у окна, облокотившись на подоконник. Это был мужчина лет шестидесяти, невысокого роста, практически лысый, с маленькими усиками, темными смеющимися глазами. Темно-серый костюм, белоснежная рубашка с галстуком придавали ему солидный вид, а начищенная до блеска обувь завершала картину. Мара быстро отвела от него взгляд, решив, что так внимательно рассматривать незнакомого человека просто неприлично. Ей показалось, что она уже видела его однажды в ресторане, именно здесь, но уверенности не было. Она успела заметить, что на лице его застыло выражение крайней степени изумления. Он поглядывал то на Елену Константиновну, то на Мару и не спеша делал одну затяжку за другой.

Мара стояла у двери, не смея пройти хоть на шаг в глубь кабинета, а хозяйка словно забыла сказать свою дежурную фразу: «Проходи поближе ко мне, детка», — она всегда так говорила, когда предстоял разговор по душам. Сейчас она молчала, и Мара не знала, что думать. Она ловила на себе изучающий взгляд незнакомого мужчины и напряженный — Елены Константиновны. Чувствуя неловкость от затянувшегося молчания и этой бессловесной перепалки, Мара покраснела. Она старалась, чтобы ее волнение больше ни в чем не выражалось, но пальцы сами собой принялись одергивать короткую юбку, проверять, на все ли пуговицы застегнута блузка.

— Я хотела сказать тебе, Мара, — наконец произнесла хозяйка, — что я довольна твоей работой. Ты молодчина.

— Спасибо, — тихо ответила девушка, быстро соображая, что за представление разыгрывает Елена Константиновна. И вдруг поняла: все это для мужчины, пристально разглядывающего ее. Это открытие не испортило Маре хорошего настроения, которое было у нее целый день: она сдала свою первую сессию, и теперь впереди был небольшой перерыв в учебе. Значит, можно было немного расслабиться и на время выпасть из жесткого жизненного ритма, в котором она пребывала с начала семестра. Что ни говори, а экзамены есть экзамены — без волнений не обошлось, но теперь все было позади. Мара чуть не летала по залу с самого утра. Правда, она надеялась, что сегодня приедет домой без задержки и бухнется в постель. Как же ей хотелось выспаться! Все-таки она устала. Евдокия Ивановна освободила ее от всякой работы по дому, но и без этого Мара чувствовала, что нуждается в отдыхе. Даже ее молодой, здоровый, энергичный организм требовал тайм-аута.

— Ты заслужила отдых, — словно читая ее мысли, произнесла Елена Константиновна.

— Отдых? — насторожилась Мара. Она покосилась на застывшего у окна мужчину и, поймав его пронизывающий взгляд, отвела глаза.

— Да, небольшие зимние каникулы. Ты не против? — Хозяйка многозначительно посмотрела на Мару. — Ты ведь уже сдала экзамены?

— Да, вчера — последний.

— Вот и молодец. Отдохнуть нужно, наверняка нужно.

— Честно говоря, я даже мечтать об этом не могла.

— Значит, мне удалось приятно тебя удивить, — улыбнулась Елена Константиновна и закурила. — У тебя есть четыре выходных. Проведи их с пользой, а в понедельник выходи на работу.

— Спасибо.

— Не стоит.

— Я могу идти? — Мара улыбнулась в ответ.

— Конечно.

— Постойте! Так не честно, — прозвучал приятный мужской голос. — Елена, разве так можно?

— В чем я провинилась, Эрнест Павлович? — нарочито быстро извиняющимся тоном спросила та, обращаясь к решившему дать о себе знать мужчине.

— Я бы попросил вас представить меня этой очаровательной девушке.

— Мара! — Елена Константиновна довольно улыбалась: прозвучала фраза-пароль, которая говорила о том, что Маре удалось произвести впечатление на капризного, привередливого Эрнеста Павловича Гурина.

Послушно остановившись, Мара повернулась к идущему ей навстречу мужчине. Улыбнуться никак не получалось: у нее дрожали губы, все тело ее оказалось скованным пронизывающим и пытливым взглядом приближающихся черных глаз. В какой-то момент Маре показалось, что ее гипнотизируют. Такого странного ощущения ухода от реальности она не чувствовала никогда. Как будто все происходило не с ней, а она лишь наблюдатель, которому весьма интересно продолжение. Мужчина остановился перед ней, протянул руку.

— Разрешите представиться — Эрнест Павлович.

— Мара. — Вместо предполагаемого ею рукопожатия Гурин нежно поцеловал руку девушки, изящно касаясь ее тонких пальцев своими. — Очень приятно.

— Взаимно. — Не выпуская ее дрожащих от волнения пальцев, он оглянулся на Елену Константиновну: наблюдая за этой прелюдией, она нервно щелкала зажигалкой. — Какое редкое имя. Никогда раньше не слышал, а ведь я прожил немало.

— Да, имя действительно редкое, — совладав со своим волнением, ответила Мара. — Это папина фантазия. Этим все объясняется.

— А что еще, кроме имени? — продолжая сверлить Мару взглядом, вдруг спросил Гурин.

— О чем вы?

— О вас, Мара, только о вас. О том, что есть только вашей сутью.

— Но зачем?

— Не отвечайте вопросом на вопрос хотя бы из уважения к моему возрасту.

— Хорошо. Вам нужны мои сильные или слабые стороны? — откидывая назад прядь волос, спросила Мара.

— И то и другое.

— Тогда все просто. Слабое место — я женщина, а сильное — я хочу добиться чего-то в этой жизни. И обязательно добьюсь! Так устраивает?

Мара не чувствовала, как изменился тон ее речи. От мягкого, заискивающего он неожиданно перешел к вызывающему. Ей стало противно, что этот лысый, старый ловелас устраивает ей экзамен, цель которого так прозаична. И ни к чему обманывать ее наигранным вниманием. Нужно ему больно все то, что действительно у нее в душе, то, что является ее сутью. Дело не в сути, а в молодом, красивом теле. Ишь, руки за спиной держит — чешутся, наверное, предвкушая прикосновения, ласки. А Елена скоро просто из кожи выскочит, переживая за результат своего очередного сводничества. Нужен ей этот мужичок, ой как нужен. Надо же, раньше она всегда предупреждала, что планируется важная встреча, а сегодня все — сплошной экспромт, на ходу. Видимо, важная шишка, является без предварительного оповещения. Хоть важная персона, хоть нет, одно слово — мужчина, а потому ублажить его просто. Ему хочется новых ощущений и не с пустоголовой дурочкой. Ему нужны слова, слова со смыслом, увлекающие, интригующие, немного романтики к тому, что случалось с ним за долгую жизнь сотни раз. Что ж, она может побаловать напускной экзотикой, ее не убудет. А может, сделать так, чтобы выгнали ее из этого кабинета как не оправдавшую «высокого доверия»? Она уже начала движение в этом направлении. Наверняка ему не понравился ее тон. Пусть же поскорее даст понять хозяйке, что дерзость — не то, что его возбуждает. Но теперь настал черед Мары удивляться. Через несколько мгновений неловкой паузы Эрнест Павлович произнес: