Путеводная звезда - Джуди Тейлор Страница 32

Прошло уже несколько дней после возвращения Алекса из бандитского плена, но все трое взрослых — Мэри, Кармело и миссис Аличени — все еще ни о чем так много не говорили, как о похищении мальчика. Дикое преступление шокировало всех троих и в душе каждого оставило свою особую зарубку.

— После всего, что случилось, Мэри, тебе надо расслабиться, сменить обстановку, как следует отдохнуть, — мягким голосом сказал во время одной из бесед Кармело. — Мы могли бы оставить наших детей с моей мамой и уехали бы…

— Как ты можешь заводить разговор о таких вещах? — Из ее голубых глаз в него плеснулось холодное пламя. — Неужели ты уже забыл, какие муки я претерпела? Я хочу уехать только в одно место — к себе домой. А для Робертино тебе следует подыскать другую няню. Я больше не в состоянии выполнять эту работу.

Ее слова потрясли его, как при взлете космическая ракета сотрясает землю. Мэри хотела покинуть его! Совсем уйти из его жизни! Освободиться от него… Он чувствовал себя так, будто ему в грудь вонзили кинжал. Наконец, собравшись с духом, он спросил:

— Чего тебе не хватает? Ты должна содержать Алекса и получаешь от меня более чем высокую зарплату. Такой ты больше нигде не заработаешь.

Бог ты мой! Он еще и упрашивает ее не уходить, не покидать его.

— Деньги не могут решить всех проблем, — парировала Она. — За эти недели или, может быть, уже месяцы я сделала для себя открытие: жить с тобой вместе — все равно что шагать по краю действующего вулкана. И не пытайся разубедить меня в моем выводе, Кармело, потому что ты просто потратишь понапрасну время.

— Очень хорошо, мы возвращаемся назад в Нью-Рошелл, — глухим, безразличным тоном сказал Кармело.

Он решил уступить ей неожиданно для самого себя. Но разумный ли это был шаг с его стороны? Может быть, вместо этого ему следовало прямо сейчас признаться ей в любви? Нет, лучше это сделать, когда она успокоится, не будет такой взвинченной. Иначе она подумает, что он использует признание в любви как средство оттянуть ее бегство из Палермо. Или вообще не поверит его словам.

Кармело знал: Мэри глубоко сожалела, что пошла с ним на интимное сближение, и вину за похищение Алекса она полностью брала на себя. Но неужели она не понимала, что и он был в равной степени виноват в случившемся? Ведь когда происходило похищение Алекса, они занимались любовью, причем оба ублажали друг друга в постели по взаимному согласию и обоюдному желанию.

Эта женщина медленно, но верно вкралась в его сердце. Она указала ему на ошибочность его позиции в отношении сына; с ее помощью он осознал, что жизнь может продолжаться и после смерти любимого человека. Проблема была в том, что Мэри не хотела впускать в свою жизнь мужчину. Она была счастлива жить одна. Правда, время от времени она отступала от этой заповеди и давала волю своим эмоциям, но почти тут же сожалела об этом и вновь укрывалась в своем ледяном дворце…

— Когда мы можем вылететь в Штаты? — спросила Мэри.

— Когда я приму соответствующие меры, — ответил он.

Меры были приняты им без промедления, и вскоре они вылетели в Рим, а из итальянской столицы взяли курс на Нью-Йорк. Было уже за полночь, когда они добрались на такси из международного аэропорта имени Джона Кеннеди в Нью-Рошелл.

Во время всего многочасового перелета из Старого Света в Новый Мэри обмолвилась с Кармело двумя-тремя фразами, не более. Она была погружена в свои мысли, в свой недоступный никому внутренний мир.

— Съемщик твоего дома оплачивает аренду за месяц вперед, — сказал он, когда они все четверо вошли в его особняк, — так что придется немного подождать, прежде чем ты сможешь опять вселиться в свое жилище.

— Я не могу ждать целый месяц! — возмутилась Мэри.

Она просто-напросто боялась. Боялась, что, если ей придется жить какое-то время под одной крышей с Кармело, она не выдержит и снова отдастся ему. Нет, надо было искать какой-то другой выход из сложившейся ситуации.

Когда Мэри проснулась на следующее утро, Кармело дома уже не было — он уехал в «Трансатлантик шиппинг». Алекс и Робертино увлеченно возились со своими «Трэк-энд-трэйнзами», и она, позавтракав, помогла Энноре помыть посуду. Но помогла не потому, что экономка нуждалась в ее помощи, а потому что ей необходимо было чем-то заняться, чтобы не думать о Кармело и о любви, которую она испытывала к нему.

— А Кармело вспоминает свою жену, говорит о ней? — как бы между прочим спросила она Эннору.

— Говорит, и даже очень часто, — ответила женщина и широко улыбнулась. — Факт есть факт: он боготворил Лусинду. Я даже не знаю, женится ли он теперь, когда ее нет в живых. Конечно, жаль, что так иногда получается в жизни. Но это несправедливо: такой мужчина, как Кармело, не должен навсегда оставаться в одиночестве.

С работы Кармело вернулся, слава Богу, не один. Едва переступив порог, он сказал:

— Мэри, я привез с собой моего брата Адриано. Познакомься, пожалуйста. Адриано, это Мэри.

— Няня Робертино, — пояснила Мэри, пожав руку гостя. Она заметила, как Кармело насупил брови, но решила проигнорировать эту деталь.