Право на любовь - Сьюзен Баррет Страница 32

Наконец она решилась:

— Я вас не понимаю.

Мгновение помедлив, он поднял темные брови.

— А разве это необходимо?

Она проигнорировала его сарказм.

— Для меня да.

Развернув стоявший возле письменного стола стул, Роуэн оседлал его, скрестив руки на спинке.

— Что именно вы хотите понять?

— Что вас смущает? — Заметив, как угрожающе потемнели его глаза, она поспешно добавила: — Это из-за меня? Или вас не устраивает то, как я справляюсь со своей работой?

— Вам не кажется, что вы преувеличиваете? — перебил он, окинув ее критическим взглядом.

— Нет! Я говорю о своей работе, своем профессиональном росте. — Карен намеренно перескакивала с одного на другое, избегая упоминать истинный предмет своего беспокойства, а именно его необъяснимую переменчивость. Роуэн прекрасно осознавал это. Карен набрала полную грудь воздуха, но замялась, тщательно взвешивая каждое слово. — А еще…

Он подался вперед.

— С вашим профессиональным ростом все в порядке. Разве вам нужно об этом спрашивать? Мне кажется, вы и сами прекрасно знаете, что я предоставил вам полную свободу действий во всем, что касается строительства платформы.

— Да, но я хотела сказать о другом. — Карен опустила глаза, но не устояла перед искушением снова увидеть серебристые искорки в его глазах. — Я хотела спросить вас…

— Чего вы добиваетесь, Карен? Что вы хотите узнать?

— Я… я хотела бы узнать, за что вы так не любите меня, — выпалила она. — Почему вы…

Злость на его лице сменилась насмешливым оценивающим выражением. Лицо Карен вспыхнуло, она попыталась как-то смягчить свои слова.

— Это потому, что я похожа на вашу бывшую жену…

— Вы совсем на нее не похожи, — спокойно ответил он, — между вами нет ничего общего.

Глядя ему прямо в глаза, Карен небрежно поинтересовалась:

— Вы сожалеете об этом?

— Господи, конечно, нет!

Эти слова принесли ей огромное облегчение. «Слава Богу», — подумала она. Но все же что-то здесь было не так. Он держался слишком напряженно.

— Она тоже была инженером?

Он покачал головой:

— Она была дочерью богатого человека. Ее отцу принадлежала сеть прядильных фабрик — от Пеннинских гор до самой границы. Мне шел двадцать первый год, незадолго до этого я окончил школу и был неопытной добычей… — Роуэн криво усмехнулся, но его глаза остались серьезными. — Я познакомился с Клаудией Престон во время игры в поло. Ей было девятнадцать. Два месяца спустя мы поженились. — Его голос дрогнул от боли.

Возле губ Роуэна пролегла жесткая складка.

— В конце концов первая влюбленность прошла, и я обнаружил, что нас больше ничто не связывает. Клаудиа любила тратить деньги на дорогие наряды и украшения, ходить на вечеринки. Я ненавидел все это. Мы разошлись, когда я решил как-нибудь изменить свою жизнь и придать ей смысл.

Роуэн осушил свой бокал и задумчиво повертел его в руке.

— Я получил образование. Потом купил «ягуар» и восстановил его, — он горько рассмеялся, — но она отказывалась ездить в нем. К тому времени мы только разговаривали друг с другом. Мне было двадцать три, когда я поступил в университет. Я учился, а она развлекалась. Иногда она вообще не возвращалась домой, а наутро я снова ехал на занятия.

Он поставил бокал на стол и снова наполнил его.

— Я предупреждал ее, но она не обращала внимания. Клаудиа продолжала веселиться, лгать и выдумывать разные небылицы, чтобы объяснить, куда она исчезает все время и почему никогда не находит времени для меня… для нас. В конце концов в один прекрасный день, ничего не объясняя, она ушла. Позднее я узнал, что она спала почти со всеми моими друзьями. Я был посмешищем, рогоносцем из рогоносцев. — Роуэн замер, уставившись в пустоту. Минуты текли одна за другой.

Карен прикусила губу.

— Роуэн, мне очень жаль…

— Не стоит, — отрезал он, — сейчас мне тридцать восемь. Это случилось давным-давно, когда я имел глупость доверить свое сердце… — Он резко поднялся и отставил стул. — Однако я не собираюсь повторять эту ошибку.

Тяжело ступая, он подошел к двери, соединяющей половины вагончика, но на пороге обернулся и прошептал:

— И все же это не имеет отношения к тому, что нас влечет друг к другу. — С этими словами он закрыл дверь за собой.

Стиснув кулаки, Карен долго смотрела на запертую дверь. Роуэн хочет ее. Возможно, так же сильно, как и она его. Однако она не могла видеть в сексе только средство, способное утолить плотский голод, — безразлично, относилось ли это к нему или к ней самой. Она считала, что за сексом должны стоять чувства — уважение, доверие… Вздохнув, Карен выключила лампу над кроватью.

Она долго лежала, вглядываясь в темноту. Лечь в постель с мужчиной означало для нее больше, чем просто физическое удовольствие. Как жаль, что он относился к этому иначе!

Роуэн закрыл книгу и выключил свет. Часы на письменном столе показывали полночь. Он до смерти устал, но сон все не приходил. Судя по размеренному дыханию, Карен давным-давно уснула. Внезапно Роуэн вскочил, широко раскрыв глаза. Минуту назад он заглядывал к ней — она лежала, свернувшись калачиком, вместе с кошкой. Разглядев ее спокойное лицо, он содрогнулся. Наутро шишка на голове будет размером с куриное яйцо.

Никогда в жизни он не пугался так, как вчера, когда вернулся из деревни и узнал, что она исчезла. Глупышка! Ушла, несмотря на все его предостережения. Слава Богу, что с леи ничего не случилось.

Он припомнил их давний разговор. Странно, но, говоря о Клаудии, он не ощутил в своей душе и тени враждебности. Если бы он мог быть честным с самим собой, то признал бы, что львиная доля вины за крах их супружеской жизни лежит на нем. Клаудиа была богатой и крайне избалованной девушкой, но никогда не пыталась выдавать себя за кого-то другого. Однако, познакомившись с ней, он был слишком ослеплен, чтобы это заметить. Возможно, он рассчитывал на то, что брак поможет ей измениться.

Когда этого не произошло, он ожесточился, обвинив во всем ее. Будучи человеком замкнутым, он ненавидел вечеринки, доставлявшие ей такое удовольствие. Она же от души наслаждалась походами по магазинам и праздниками. И мужчинами.

Удивительно, что Карен сумела понять его боль — в ее глазах он заметил истинное сострадание. Благодаря ей у него потеплело на душе, хотя он уже не надеялся когда-нибудь испытать это давно забытое чувство, которое отчасти помогло ему справиться с неутоленным желанием.

Но Карен Уильямс хочет от него слишком многого. И если говорить начистоту, он знал, что ему нечего ей предложить.