Вопрос любви - Изабель Вульф Страница 32

Я развернула цветы — полосатые тюльпаны с причудливо гофрированными лепестками.

— Я знаю, что красные розы более традиционны, — сказал он. — Но помню, что ты любишь тюльпаны.

— Да, я их обожаю — есть столько удивительных сортов, а эти просто чудесные. Они называются «Бургундское кружево». — Их ажурная обертка была похожа на кружевные платьица для канкана.

— У тебя хорошая соседка, — заметил он. — А кто у нее там «на семь»? А то она сказала как-то двусмысленно.

Я вручила ему один из флаеров, которые она выкладывает маленькими кучками на столике в холле.

— «Ясновидящая Синтия решит ваши проблемы, — прочитал он вслух. — Эта одаренная особа раскроет вам все о вашем прошлом, настоящем и будущем». — Он улыбнулся: — Забавно.

Разместив цветы в двух вазах, я снова подумала, что она сказала о Нике.

— Вранье сивой кобылы. Вот — просто загляденье. Может… выпьем?

— Нет, спасибо. Нам уже пора.

Я взяла свою сумочку.

— А куда мы пойдем?

— В киношку.

— На что?

— Помнишь, однажды на День святого Валентина мы ходили смотреть «Касабланку» в «Артс-синема»?

— Да, — с тоской по былым временам проговорила я. — Мы дважды сидели на последнем ряду…

— Ну вот… — сказал он, и при виде его улыбки я едва устояла на ногах.

— Мы идем смотреть «Касабланку»? Как замечательно!

— He-а. Мы идем смотреть «Сатанинские ритуалы Дракулы». В «Электрик» сейчас сезон «Ужасов Хаммера».

— Как мило! — Я надела пальто. — Тебе всегда нравились триллеры. Ты знаток ужасов.

— Точно. Я шокоголик, — сострил он.

Пока мы шли по Портобелло, Люк устроил мне мастер-класс, и я узнала, что именно сочетание эротизма и ужаса делало фильмы Хаммера такими популярными.

— Потом они скатились до самоиронии, — говорил он, — а вот ранние фильмы пошловатые и сногсшибательно чернушные, в манере «Гран Гиньоль» [46], естественно.

— Естественно, — радостным эхом отозвалась я, когда мы вошли в кинотеатр.

— К тому же они чувственные, — добавил он, когда мы в баре угощались закусками и напитками.

Это место отлично подходило для свиданий. Уютная бархатно-темная атмосфера кинотеатра вкупе с будоражащим кровь фильмом подталкивала к физическому контакту. Когда мы утонули в кожаных креслах, Люк помог мне высвободиться из пальто; невольно оказавшись в его объятиях, я ощутила, как мурашки пробежали у меня по спине. На протяжении фильма мы касались локтями, поначалу опасливо, а потом более целенаправленно. Когда Кристофер Ли погрузил свои клыки в шею Дианы Ламли, Люк положил свою ладонь поверх моей и мы переплели пальцы. Я вдыхала его аромат — знакомое смешение лайма и ветивера. Ощущала движение его груди…

— Впечатляюще, — сказал он, когда фильм закончился. — Люблю добротные ужасы. Они так… будоражат. Сейчас у нас… — Он бросил взгляд на часы. — Пять минут двенадцатого. Ты не против выпить бокал шампанского и съесть двойную порцию бельгийского шоколадного мороженого?

— Где? Уже довольно поздно.

— Лонсдейл-роуд, тридцать восемь. — Мое сердце томительно замерло. — Тебе подойдет, Лора? — ненавязчиво спросил Люк. Он наклонился ближе, и его губы едва коснулись моего уха. — Ты не против пойти ко мне? — Я не ответила. — У меня есть новая зубная щетка, она твоя. Она жесткая, — пробормотал он. Мое лицо горело. — Тебе всегда нравилась жесткая щетина, правда? — прошептал он с деланной невинностью. — А пижамы ты никогда не любила, так что проблем нет? — Я мотнула головой. — Так, значит, договорились? — Я кивнула; эротический заряд, возникший между нами, набрал такую силу, что лишил меня дара речи.

— Если бы мы встретились впервые, нам, наверное, следовало бы вести себя более… прилично, — тихо сказал он, когда мы выходили из кинотеатра. — Пришлось бы сходить еще на — сколько? — четыре невинных свидания, прежде чем… ну ты понимаешь… — Он многозначительно поднял бровь. По моему телу разливалось тепло. — Но раз уж мы знакомы, то можно и побыстрее миновать период… всяких стыдливых запретов, не так ли?

— Мхм, — мечтательно промурлыкала я, когда он взял мою руку в свою.

— В нашей ситуации двух свиданий больше чем достаточно, как ты считаешь?

— Точно, — согласилась я. Мое тело ныло от желания.

В молчании мы пошли по Вестбурн-гроув. Дом Люка находился в том конце Лонсдейл-роуд, где стояли обветшавшие дома, неподалеку от Колвил-эстейт. Он отпер входную дверь и отключил сигнализацию. На автоответчике яростно мигал огонек, но он его проигнорировал. Когда он зажег свет, я увидела, что каждый дюйм стены был занят каким-нибудь полотном в абстрактном стиле.

— Это большей частью картины моих клиентов, — пояснил он, забирая мой пиджак. — Я предпочел развесить их здесь, чем держать под замком на складе. — Я посмотрела на большую закорючку, нарисованную маслом над камином. — Это Крейг Дэви. Мы делаем обзорную ретроспективу его творчества в конце марта. Обожаю его работы.

— А мне нравится эта, — сказала я. — Которая Люка Норта.

Я говорила о портрете Джессики, выполненном чернилами и акварелью — мощно и строго; и даже несмотря на нежный возраст юной натурщицы, Люку удалось придать образу харизмы и силы. Повсюду в доме можно было наткнуться на следы ее присутствия. В маленьких розовых кроссовках, оставленных у двери, и миниатюрном пальто на вешалке; в ее книгах и ее куклах Барби в комнате отдыха; в блестящих картинках, украшавших стены. Везде стояло множество ее фотографий. Пока Люк открывал шампанское, я рассматривала те, что стояли на кухне. Вот ей месяцев восемнадцать, она счастливо улыбается в камеру; а на этой Люк держит ее еще новорожденную; вот она сидит в лягушатнике в одной панамке; а здесь — едет на маленьком розовом велосипеде. Еще была пара фотографий, на которых она кормит коз; одна — где она в «Диснейленде» с родителями. Глядя на это фото, я ощутила напряжение…

Вот она какая, Магда… Теперь я видела, что описание Люка соответствовало действительности. С фотографии смотрела миниатюрная и очень миловидная женщина. Я ощутила укол ревности. Ее длинные, завидно гладкие светлые волосы были убраны в пучок, и такая укладка вместе с платьем с набивным цветочным рисунком придавали ей очаровательно-старомодный вид. В голубой бездне ее глаз отражался какой-то вызывающий блеск, как будто она рвется в бой.

— Ты правда хочешь мороженого? — спросил Люк.

Я отвернулась от фотографии и почувствовала, как меня вновь заливает тепло.

— Нет, — прошептала я. — Не хочу. — Из-за желания у меня пропал аппетит. Я испытывала такую тягу к Люку, что у меня болело все тело. Он взял меня за руку и повел наверх. В первом пролете я остановилась. Потому что на столике красного дерева стояла большая серебряная рамка с черно-белой фотографией Люка, Джессики и Магды. Увидев еще один фрагмент их семейной жизни, я почувствовала себя не в своей тарелке — словно вторглась в эту идиллию — и по обыкновению поспешила напомнить себе, что Магда бросила Люка и живет теперь в другом месте.