Аквариумная любовь - Анна-Леена Хяркенен Страница 32

— Ну, как там тебе живется-то? — спросил Сеппо и угрюмо уставился в пустой стакан.

— Да по мне, где бы ни жить, лишь бы подальше от дома, — ответила я.

— Та же фигня.

Я позвала официанта и попросила повторить заказ.

За соседним столиком какая-то девчонка с кроличьими зубами со слезами на глазах вопрошала своего парня: «Рэнэ, ну почему ты не можешь снова стать таким, как вчера?» Парень тупо смотрел прямо перед собой и бурчал что-то нечленораздельное.

Рядом с ними сидела компания из четырех человек, очевидно две пары. Их шеи были увиты лентами серпантина, хотя новый год давно прошел. Трое из них заразительно смеялись над чем-то, а четвертая — блондинка с пухлыми губами — с глупым видом потягивала джин-тоник через соломинку.

Типичный вечер двух пар — в большой компании почти никогда не бывает, чтобы все были на одной волне, кто-нибудь да обязательно выпадет. Честно говоря, в жизни мне встречалось мало пар, которые бы идеально подходили друг другу. Как правило, почему-то если девушка с мозгами, то у парня ее непременно морда кирпичом.

— Расскажи о своей работе, — попросила я Сеппо. Он уже успел опрокинуть пару стаканов рома с колой и выглядел каким-то необычайно расслабленным.

— Знаешь, эта работа у меня уже вот где. Одни придурки. А шеф и подавно мудак. Протягиваешь ему что-нибудь, так он вместо спасибо «данке» говорит. Прикинь!

— Может, он хочет казаться светским человеком, — сказала я. Сеппо засмеялся.

— Два рома с колой, — крикнула я официанту, хотя мой стакан был пуст еще только наполовину.

— Чего это ты разошлась?

— Споить тебя хочу. А то все одна да одна. В этом деле нужен собутыльник.

— Ха, — отреагировал Сеппо, и кончики его рта поползли вверх.

Жаль, что я раньше не догадалась его напоить, думаю, тогда наши отношения развивались бы гораздо более безболезненно.

— Слышала, Пат Луома в «анонимные алкоголики» заделался, — сказал Сеппо.

Пат Луома, один из приятелей Ханну Токолы, был старше меня на пару лет. Раньше, пока не запил, он работал на обувной фабрике Раутио. У него была очень странная манера смеяться: втянет воздух, откинется назад и всхлипывает, как тюлень.

— Да ладно? Ни за что не поверю.

Сеппо отчаянно закивал головой.

— И главное, ходит теперь и всем об этом рассказывает. Над ним стебутся, а ему по фигу. Я его однажды спросил — че вы там хоть делаете? А он говорит, ну, как че, сидим, с алкашами языком чешем.

— Бог ты мой.

Мне было грустно сознавать, что многие из моих друзей детства спились или сидят без работы.

— Однажды мы с Патом над одной бабкой прикололись, — стал рассказывать Сеппо. — Пат нажрался и говорит, типа, пошли постучимся в какой-нибудь дом и прикинемся мормонами. Ну, знаешь, эти, которые ни кофе, ни чая не пьют и чуть что сыплют цитатами из Библии… Короче, Ханну причесал нас на прямой пробор — бля, ты б нас только видела! Стучимся, значит, в какой-то дом, и открывает нам такая бабуся, божий одуванчик, а Пат ей и говорит: мы пришли поговорить с вами о вере. Ну, та и пустила нас к себе. Может, кофе, спрашивает. А я возьми и ляпни: «да», но Пат быстро сориентировался: нет, говорит, принесите нам лучше стакан воды. Я чуть не уссался! Ну, бабуся притащила нам воды, а сама хвать какую-то булку и грызет. И тут Пат говорит: не ешьте булку, в ней нечистый. Бабуля вытаращила на него глаза, а Пат продолжает: в булке рак. Я просто пулей оттуда выскочил, чуть не лопнул от смеха.

Сеппо прервал на минуту свой словесный поток. Я хохотала в голос. Я совсем не ожидала, что он вдруг станет толкать такие длинные монологи.

— Дядя Яков, дядя Яков, спишь ли ты, спишь ли ты… — распевал какой-то мужик, уставившись на кружку пива.

— У Пата и Илкки Ханккила была общая девушка в Эскилстуне, — продолжал Сеппо, довольный своими ораторскими успехами.

— Общая?

— Ага. Они всегда к ней на пару ходили. Гуннел звали. Я видел фотки, где она голая. — На лице Сеппо появилась язвительная улыбка.

— Ну и как? — спросила я.

— Да я ее не рассматривал.

Сеппо достал из кармана помятую пачку «Мальборо» и закурил. Мне он даже не предложил. Я никогда не видела, как он курит. Вид у него был при этом довольно смешной, он явно старался произвести на меня впечатление. На нем был синий свитер с надписью «Horror», напомаженные светлые волосы торчали во все стороны, маленькое лицо было предельно серьезным.

Я вдруг подумала, что ужасно его люблю, и, разомлев от бакарди, даже уже было открыла рот, чтобы сообщить ему об этом, но, к счастью, вовремя опомнилась. Если бы я сказала хоть слово о любви, он тут же принялся бы сверлить глазами стены, а потом постарался бы как можно быстрее свалить.

Он всегда хотел быть крутым и сильным. Уже в возрасте пяти лет его страстью были журналы и фильмы о насилии, которое он в детстве называл «насилой». Но телик ему смотреть не разрешали, а «Черная Маска» была единственной газетой, которую он получал. И ее-то выписали после месяца бесконечного воя. Он стал членом клуба «Черной Маски» и постоянно отправлял в издательство вопросы, хотел «выяснить отдельные моменты». Однажды его вопросы напечатали, но он не только не обрадовался, а, наоборот, вконец разочаровался. Он счел, что ответы Черной Маски выставили его полным идиотом. Он спрашивал: скажи, Черная Маска, твой черный костюм цельный или это у тебя шорты? Ответ: шорты, о которых ты говоришь, являются неотъемлемой частью моего костюма. Вопрос: как кобура от пистолета крепится к ноге? Ответ: кобура от пистолета крепится к бедру, а не к ноге.

Ханнеле прошла через весь зал и подсела к нам.

— Как дела у замужней дамы? — спросила я.

Она протянула мне свой бокал шампанского.

— На, допей! Здорово, что Сеппо пришел. У тебя шикарное платье.

Вид у меня, бесспорно, был сногсшибательный. Обычно я не особенно готовлюсь к праздникам. Почему-то каждый раз, когда я с нетерпением жду какой-нибудь вечеринки, навожу марафет, тщательно укладываю волосы, часами вожусь с прикидом, праздник получается ни к черту.

Было уже около одиннадцати вечера, и Сеппо начал устало похлопывать глазами. Несмотря на это, он заказал еще одну кружку пива. Я и сама уже порядком набралась, но из солидарности тоже заказала пива. Последний автобус в Кокколу ушел еще в десять. В голове мелькнула мысль, что до дома нам ехать не на чем. Такси обойдется как минимум сотни в три.

— Сеппо, — сказала я. — Я, по-моему, совсем наклюкалась.

— Я тоже, — ответил Сеппо.

— Как будем добираться домой?

— Без понятия.

— Вот и я о том же.

Мне вдруг снова стало ужасно тоскливо. Захотелось позвонить Йоуни, но я не знала, что я ему скажу. Страшно хотелось с кем-нибудь поговорить, но не могла же я выложить Сеппо все свои беды. Да и что он мог бы на это ответить? Не придумав ничего лучшего, я просто разревелась.