Сюрприз для новобрачной - Вайолет Уинспир Страница 32

Говорить с тетушкой Мод было тягостно, и из-за детской привычки скрывать свои чувства Тина и теперь была не в силах честно признаться Джону в любви к нему. Она всеми силами избегала этого накануне ночью, потому что в его поцелуях и объятиях не было ни капли нежности – только неистовый голод. Несмотря на ее чувства, Джон не вызвал в ней ответного желания. Но когда настало утро, Тина поняла, что завершение формирования их брачных отношений, вызванное его страстью, не сделает их ближе друг другу. Она не сомневалась, что к Джоанне он чувствовал нечто совсем другое. И к Пауле – тоже.

Тина и Лиз наконец выбрали наряд. Они остановились на платьице абрикосового цвета, отделанном кружевами, и с чувством выполненного долга вышли в сад посидеть в беседке. Было очень жарко, и Тине не хотелось, чтобы Лиз много времени проводила на пляже, поэтому она прочитала девочке вслух две главы «Кораллового острова» – романа, который так ей нравился в детстве. Маленькая Тина буквально жила библиотечными книгами. Потрепанные страницы открывали ей теплый манящий мир, где ей было интересно и где она скрывалась от строгой Мод Мэнсон.

– Ты так хорошо читаешь! – восхитилась Лиз, когда Тина почувствовала жажду и принесла им апельсиновый сок. – У меня внутри все похолодело, когда ты читала об этой пещере с медленно поднимающейся водой и про детей, смотрящих друг на друга большими испуганными глазами. Ой, смотри, у меня даже появилась гусиная кожа!

Тина, поджав ноги, пила через соломинку апельсиновый сок.

– Ищи себе друзей в книгах, Лиз, и ты никогда не узнаешь, что такое разочарование, – посоветовала она. – Записи поп-музыки – хорошая вещь, но не пренебрегай и чем-то более серьезным, особенно классической музыкой и теми чудесными произведениями искусства, которые дарит миру твой отец.

– Папа гений, правда? – Лиз вытащила из своего стакана кубик льда. – Держу пари, что у меня таких способностей никогда не будет. Но ведь женщине необязательно быть такой умной, как мужчине, а, Тина?

– Если ты хочешь сделать карьеру, способности не помешают, Лиз. Но для девушки, особенно если она хочет выйти замуж, гораздо важнее иметь отзывчивое сердце.

– А как насчет внешности? – оживилась Лиз. – Мои подружки в школе говорят, что мальчики не интересуются серыми мышками. Им подавай красоток!

– Это не всегда так, – улыбнулась Тина. – Знаешь, неплохо быть симпатичной и веселой, но если внутри пустота, то даже самая яркая внешность не поможет привлечь внимание мальчика. Я хочу сказать, что большинство мальчиков любят девочек за то, что с ними интересно разговаривать, а не только за приятную внешность.

Обдумывая эти слова, Лиз захлопала длиннющими темными ресницами.

– С тобой интересно разговаривать, – проинформировала она Тину и затем добавила: – Все говорят, что моя мама считалась первой красавицей, но я была такой маленькой, когда она погибла, что совсем ее не помню. Зато я помню мою корнуолльскую бабушку Нанну. Папа брал меня в Англию, чтобы я с ней увиделась, когда мне исполнилось шесть лет, как раз перед тем как бабушка умерла. Она была маленькой и худенькой, словно фея, и у нее на лице оказалось очень много морщин. Она просила, чтобы я очень сильно любила папу, но никогда не думала, что я принадлежу ему или что он принадлежит мне. Что она имела в виду, Тина?

– Что если мы не будем внимательными, то сильно испортим жизнь людям, которых любим. Мы можем жадно пользоваться ими, превратить их во что-то вроде игрушек или украшений, не давая больше никому к ним прикоснуться. – Тина обвила Лиз рукой и прижала ее к себе. – Вот ты любишь отца так, как надо, если приняла меня, свою мачеху. Не сделай ты этого, я бы сказала, что твоя любовь как раз такая, о какой говорила твоя бабушка. Эгоистическая, цепкая, душащая любовь в другом человеке.

– Мне не нравится слово «мачеха». Оно тяжелое, с острыми краями, и тебе оно совсем не подходит. – Лиз ткнулась Тине в плечо, как игривый любящий щенок, а когда Тина тяжело вздохнула, поспешно отодвинулась. – Я сделала тебе больно? – встревожилась девочка.

– Нет, это давит лямка бюстгальтера. – Тина нежно отвела темноволосую головку от своего плеча, где под одеждой скрывалось несколько синяков сливового цвета. Утром ее шокировали эти свидетельства ночного насилия Джона. Она никогда не думала, что он может действовать так грубо! Когда они встретились за завтраком, от его холодных отчужденных глаз у нее засосало под ложечкой. Но когда они заканчивали трапезу, он напомнил как ни в чем не бывало:

– Не забывай, сегодня днем мы едем к Рэчел Кортни.

Она восприняла это как молчаливое предложение забыть о прошедшей ночи. Попытку изобразить дело так, будто безобразной сцены не было. О боже, кого Джон пытался обвести вокруг пальца? Он должен был понимать не хуже нее, что теперь отношения между ними испортились окончательно.

На соседнюю магнолию села птичка, и Тине, с любопытством наблюдающей за ее забавными прыжками, стало казаться, что это похоже на ее собственное положение в «Доме у синей воды». Она тоже зависла в воздухе, вместо того чтобы начать вить свое гнездышко.

Днем, когда Джо вел катер через рифы, вода пенилась агрессивными бурунами, а навстречу дул горячий ветер. Тина же оделась в расчете на прохладную погоду – она выбрала яблочно-зеленое платье, достаточно закрытое, чтобы скрыть синяки на плечах. Широкополая шляпа скрывала ее глаза. Куривший рядом трубку Джон был в бежевой тиковой тропической рубахе, оттенявшей загар и делавшей его похожим на иностранца.

– Послушай-ка, Джо, не собирается ли шторм? – насторожился он вдруг.

– Похоже, босс. – Джо опытным взглядом моряка окинул небо. – Но я не могу сказать, когда он начнется. Хотите, чтобы я повернул назад?

– Нет, пойдем к дому мисс Кортни. Она нас ждет. – Джон взглянул на Тину. – Если погода испортится, Макрес оставят Лиз ночевать у себя, так что можно особенно не беспокоиться.

При упоминании о шторме руки Тины стиснули перила, и это движение не ускользнуло от внимательного Джона.

– Для меня вполне естественно о ней беспокоиться, – пояснила Тина.

– А о высадке со мной на берег, а? – В его голосе звучало раздражение, а в глазах, когда она решилась поднять взгляд, заиграла насмешка. – Тетушка должна была рассказать тебе о кое-каких явлениях, моя сладость, а не оставлять в неведении. Видимо, ты черпала сведения из викторианских романов.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду, – открыла Тина рот от удивления.

– Да ну?! – Он выпустил табачный дым из ноздрей. – Какого дьявола было устраивать всю эту мелодраму прошлой ночью? Ты сопротивлялась, как маленькая дикая кошка, потом убежала в свою комнату и заперлась на засов. Помню, я сам тебе советовал так поступать, но вот навязывать мне Паулу не было никакой необходимости.

– Я... я сожалею об этом, – прошептала Тина, и ее горло сжало от боли и ужаса, так глубоко они погрузились в трясину непонимания. – Джон...

– Да? – Его глаза, холодные и жесткие, остановились на ее побледневшем лице. Ее дымчатые глаза покрылись нежной поволокой – этим днем она казалась более взрослой и привлекательной, но Джон смотрел на нее как на женщину, которая больше ему не нужна.