Горячая любовь холодной блондинки - Донна Кауфман Страница 32

— Мне стало бы лучше, если б ты закричала, обругала меня… или что-то подобное.

— Поверь, я рассматривала такую возможность. — Ее губы изогнулись в легкой улыбке.

Его сердечная боль лишь обострилась. Он шагнул к ней, но резко прервал движение, увидя промелькнувший на ее лице страх. Положение хуже, чем ему казалось.

— Я не хотел обидеть тебя. Просто не знал, что сказать.

— Почему ты со мной не поговорил? Ушел той ночью, не попрощавшись?

— Потому что твоя жизнь здесь. Только слепой не заметит, что ты попала на благодатную почву, где расцветаешь на глазах. Не из-за требований семьи. Тут зов крови. Ты говорила, что не знаешь, чему бы хотела посвятить жизнь. Теперь, мне кажется, вопрос прояснился.

— Ты прав. Прояснился.

Он так и знал. И все равно в грудь вонзились тысячи невидимых кинжалов.

— Да. Великолепно. О чем же тогда говорить?

Маска холодной благовоспитанности слетела с ее лица.

— Не знаю. Я думала, есть о чем. Неужели нам нечего сказать друг другу лишь потому, что найденная мною работа не оказалась в непосредственной близости от тебя? Я думала о тебе лучше. Думала, ты понимаешь.

— Я и понимаю. Понимаю, что наши призвания разводят нас в разные стороны.

— Каким образом? — Она яростно взмахнула рукой. — Конечно, у меня не будет много времени, а у тебя разве по-другому? Но я не отказываюсь быть с тобой. Если б можно было, я бы каждую свободную секунду проводила с тобой.

— Только их не слишком много, свободных секунд. Недостаточно, чтобы построить прочные отношения.

— Знаю. Я думала об этом. Если б ты не сбежал так поспешно тогда, то я рассказала бы тебе, какие решения приняла.

Пульс Ника участился.

— Что за решения?

— Теперь, после того, как слияние фирм позади, я хотела сказать деду, что не готова следовать по его стопам. У него полно способных людей, куда больше подходящих для руководства компанией.

— Но…

— Позволь мне закончить. Хочу ли я на него работать? Несомненно. Ты прав, мне жутко нравится. Но это вот, — роскошное убранство комнаты не заслуживало такого пренебрежительно жеста, — не обязательно прилагается. Я не обязана выбирать это, если хочу работать на «Чендлер Энтерпрайсиз».

Сердце Ника бешено заколотилось. Надежда снова пробудилась, но он опасался радоваться раньше времени.

— Если бы ты хотя бы раз подошел к телефону, то я поделилась бы с тобой своими планами. Но нет, тебе было довольно единственный раз взглянуть на меня в этой роскошной обстановке, в дорогом платье от известного модельера, и ты сразу решил, что я для тебя слишком хороша. Знаешь, Ник Д’Анжело, возможно, так и есть в действительности, только мой адрес, банковский счет и гены тут ни при чем.

— Санни, я…

Но она обрушилась на него с новой силой.

— Я заслуживаю лучшего, Ник. Заслуживаю, чтобы мне доверяли. Заслуживаю, чтобы к моему мнению прислушивались, если принимаются решения относительно моего будущего. Как ты мог вот так взять и решить, что для меня лучше!

— Про гены речи нет, Санни, — тихо ответил он, воспользовавшись минутой, когда она переводила дух. — Я искренне считал, что для тебя так будет лучше.

— Почему? — Огонь в ее голосе потух, но глаза по-прежнему метали молнии.

— Твое место здесь. Но не мое. Не вижу, что можно сделать при подобной несостыковке.

— И ты даже не хочешь дать мне возможность попробовать?

— Четыре недели прошло, а никаких движений с твоей стороны я не заметил. — Поднял руку. — Да-да, я знаю о недавнем слиянии фирм, о твоем деятельном участии. Я даже не успел тебе сказать, как горжусь тобой.

— Неужели?

— Мне приятно, что ты довольна жизнью, своей работой. Я счастлив твоим счастьем. Здорово, если ты нашла себе дело, приносящее тебе такое же удовлетворение, как мне — управление рестораном.

— Тогда почему ты ушел?

— Потому что не хочу ставить тебя перед выбором. А ведь иначе пришлось бы выбирать. Именно тогда, когда ты нашла себя. Мне показалось нечестным настаивать. Говоря, что люблю тебя, в первую очередь я подразумеваю твое счастье.

— Стой. Что ты сказал? — Она шагнула ближе.

— Я люблю тебя, Санни. — Наклонившись, он коснулся пальцем ее щеки. — Не знаю ничего нежнее твоей кожи. — Голос трепетал от избытка чувств. — Будь счастлива. Довольно ты приноравливалась к другим. Настало время подумать о себе о своем счастье.

Она потянулась к нему, убрала с его лба прядь волос.

— Что, если ты — мое счастье? Я тоже люблю тебя, Ник.

На свете не осталось ничего важнее.

— С радостью продолжил бы наш разговор, но боюсь, если не обниму тебя немедленно, то взорвусь.

Хмыкнув, Санни раскрыла объятия. Только крепко стиснув ее, Ник осознал, что она дрожит не меньше него.

— Возьми меня, Ник.

Страсть дурманила его голову. Казалось, нажми он чуть сильнее, и руки раздавят ее хрупкое тело. Вместо этого он почти благоговейно склонился к ее губам. Обретая свое божество.

Она откликнулась, припала к нему, врастая в него, образуя с ним единое целое. Поцелуй длился и длился, а они все никак не могли насытиться им.

Они были так поглощены друг другом, что не услышали ни звука открывшейся двери, ни предупредительного покашливания Винсента. Зато громогласного «слава богу» мамы Бенни нельзя было не услышать.

Они прервали поцелуй, но не разомкнули объятий. По правде говоря, Ник не представлял, что вообще когда-либо согласится отпустить Санни от себя. Сердце его распирало от эмоций, лицо сияло.

— Мама Бенни, ты что тут делаешь?

— Навещаю приятельницу. — Обернувшись, она подмигнула. — Франни? Иди сюда, все вполне благопристойно.

В комнату вошла Фрэнсис Чендлер. Санни и Ник оторопели, застыв наподобие скульптурной группы из двух фигур.

— Франни? — не веря своим ушам, переспросил Ник.

— Бабушка? — в унисон с ним произнесла Санни.