Гранит и бархат - Вера Армстронг Страница 32

— Почти приехали.

— Куда? — Селина спросила машинально, без особого интереса. Ее перестала интересовать цель их поездки, как только она задумалась о его намерениях, о том, какие коварные планы скрывались за его пустыми угрозами.

— Домой. — В этом слове прозвучала гордость и нежность, но все, что он говорил, имело какой-то двойной смысл. Насколько она знала, дом его был в Лондоне. Неужели он хотел сказать, что после свадьбы собирается жить где-то здесь?

Свадьбы? Но почему она все еще об этом думает, когда может совершенно спокойно послать его к черту? И почему она испытывает такое сильное чувство утраты? Не может же она действительно желать, чтобы он насильно втянул ее в самые близкие отношения, которые могут существовать между людьми?

Эти мысли были ей настолько неприятны, что, когда за поворотом возникло какое-то строение, она все свое внимание сосредоточила на нем.

Дом был небольшой, однако мощь старого камня, из которого он был построен, произвела на нее впечатление. Дом выглядел надежным и приветливым, в этом доме, примостившемся между холмами в глубокой долине, было что-то родное.

Дом! Это действительно был Дом.

— Славный, — задумчиво произнесла она, когда Адам остановился перед каменными воротами, за которыми виднелся сад, покрытый снегом. Он коротко кивнул, соглашаясь с ее весьма скромной оценкой, и продолжал:

— Мартин купил его для моей матери, когда узнал, что я должен появиться на свет. Она не могла оставаться там, где жила до этого, и он настоял, чтобы у нее был дом, где она могла бы быть счастлива. Она выбрала этот, и он подарил ей его. Первые восемнадцать лет своей жизни я провел здесь. А после ее смерти он перешел ко мне.

— А была ли она здесь счастлива? — не могла не спросить Селина, слегка задумавшись. Как могла женщина, насколько ей известно, распутная, раба своей чувственности, быть счастливой в таком уединенном месте?

— Она была вполне довольна.

Его ответ озадачил ее. Ванесса говорила, что мать Адама была коварная и расчетливая интриганка, неужели этого дома ей было достаточно, чтобы быть довольной?

Она не думала, что когда-нибудь узнает ответ на этот вопрос, и охотно согласилась, когда Адам предложил:

— Может, немного разомнем ноги и подышим свежим воздухом, прежде чем войдем внутрь?

Селина шла рядом с ним по дорожке, ведущей от дома в глубину долины. Она чувствовала, как чистый свежий воздух проникает в ее легкие, и решила, что постарается насладиться и этим днем, и красотой природы и забудет обо всех этих загадках.

Мысль о том, что она все время пытается их отгадывать, не переставала мучить ее. Она ни на сантиметр не приблизилась к разгадке мотивов его поведения в эти десять дней, пожалуй, была даже дальше от нее, потому что раньше все было ясно и противно, как все, что связано с шантажом.

Недовольная собой, она ускорила шаг и огляделась вокруг.

Обычно пустынные зимние долины производят гнетущее впечатление. Однако здесь этого ощущения не было. Может быть, из-за искрящегося синего неба, терпкого запаха, исходящего от коры обнаженных деревьев, бледной охры прошлогодней травы. Всюду, куда падал ее взгляд, бледные мягкие краски обещали пробуждение через несколько месяцев. Может быть, поэтому она почувствовала прилив необъяснимой, необыкновенной радости. Селина не сразу заметила, что Адам подхватил ее под руку, когда дорожка резко пошла под уклон, и у нее из-под ног посыпались камешки.

— Давай вернемся, — сказал он, когда она остановилась на ровном месте, а дорожка запетляла дальше среди низкорослого кустарника. — Через двадцать минут будем дома. Пока ты будешь варить кофе, я разожгу камин.

Ну, что ж, совсем неплохо. И она не возражала, когда Адам с хозяйским видом взял ее руку и засунул себе под мышку, так что она шла, касаясь своим бедром его бедра, и это ощущение было ей приятно.

Селина просто радовалась жизни, выбросив из головы свои непонятные отношения с этим человеком, и когда они подошли к дому, она чувствовала себя совершенно спокойно. Щеки ее разрумянились от прогулки на морозном свежем воздухе — ей было хорошо.

Адам тут же отправил ее на кухню.

— Начнем с самого главного, — сказал он, включая воду и электричество. — Тут ты найдешь все, что нужно для кофе, а я пойду разожгу камин, — и исчез в дверях, появившись через некоторое время, когда чайник уже стоял на плите, с охапкой дров и щепок для растопки.

— Ты здесь хорошо смотришься, — сверкнула его обаятельная улыбка, делающая его довольно строгие черты необыкновенно привлекательными, и он исчез в гостиной, оставляя ее в полном недоумении осматривать кухню.

Это была большая комната, отделанная керамической плиткой. По всей вероятности, она использовалась и как столовая. Старинные стол и шкафы, резные деревянные стулья и симпатичные алые занавески придавали ей уют. Неужели он представляет ее здесь, совсем домашнюю, старающуюся ему угодить, крутящуюся возле этой старомодной, но сверкающей чистотой плиты и готовящей его любимое жаркое в горшочке? Двое в этом затерянном мире?

Селина моментально выбросила всю эту чушь из головы и напомнила себе, что она деловая женщина и никогда не интересовалась домашним хозяйством. Да и мысль о браке с Адамом просто смехотворна. Он использует не те методы.

Но откуда это нелепое чувство сожаления? Адам даже не испытывал к ней влечения как к женщине. Он достаточно убедительно доказал это. Он просто играл с ней, заставляя и ее играть по своим правилам.

Влечение к нему превращает ее в изнемогающую от желания кошку. Но она преодолеет это. Ведь страсть не может длиться долго. Чем скорее она расстанется с ним и вычеркнет его из своей жизни, тем лучше.

Селина не могла понять, почему не осуществила Своего намерения, как только поняла, что он блефует. Пару недель без встреч с ним, — и она вообще забудет о его существовании.

Как только она сформулировала для себя эту мысль, так тотчас же поняла, что обманывает себя. Она никогда не сумеет забыть его. Но это откровение было слишком тяжело, чтобы об этом думать.

Селина решительно взяла две кружки с кофе и направилась в гостиную. Однако ее твердое намерение сообщить ему, что она навсегда уходит из его жизни, улетучилось при виде его ласковых, лучащихся теплотой зеленых глаз, устремленных на нее. И уже знакомая ей слабость охватила ее, когда он отошел от камина и его пальцы коснулись ее руки, беря кружку с кофе.

Селина опустила глаза, чтобы скрыть испытываемое ею недовольство собой. Видя, как он устраивается поудобнее у горящего камина, она, взяв в руки кружку, прошла в середину комнаты, заставляя себя отвлечься от него и рассмотреть интерьер.

Его дом в городе был роскошно отделан, но безлик. Здесь все было по-другому. Старинные вещи были великолепны, видно, что они тщательно выбирались и за ними ухаживали с любовью. Но больше всего ее привлекли несколько развешанных здесь акварелей. Селина моментально забыла о присутствии Адама, державшем ее в тревожно-нервном состоянии.