Не просто скромница - Кэрол Мортимер Страница 32

— Я не… — сердито запротестовала Элли, но вдовствующая герцогиня ее прервала:

— Жаль, я не заметила этого раньше, но Ройстон прав. Ты действительно сегодня какая-то бледненькая и уставшая.

— Вот именно. — Джастин повернулся к Элеоноре, его глаза победно блеснули. — Едва ли мы с герцогиней можем ошибаться одновременно, не так ли.

Элли, прищурив глаза, взглянула на своего мучителя, страстно желая, чтобы они сейчас остались одни, тогда она запустила бы в его высокомерную голову еще одну чашку. Или какой-нибудь тяжелый том. А может, и еще что потяжелее! Она не поверила ни единому его слову, ни насчет того, что он «случайно проезжал мимо», ни по поводу фальшивой заботы о ее здоровье.

Учитывая размеры Лондона, и речи не могло быть о том, чтобы он случайно проезжал мимо кондитерской Гантера в тот самый момент, когда они из нее выходили. К тому же Элли не верила, что он даже на секунду задумывался о ее здоровье, сегодня или вообще.

Нет, она абсолютно не сомневалась, что Джастин просто решил вновь поупражнять на ней свою железную волю. Что ж, она не менее решительна в своем стремлении ему в этом помешать! Элли одарила герцога приторно-сладкой улыбкой, он тут же подозрительно прищурился.

— Я согласна, вдовствующая герцогиня всегда права, ваша светлость, — слегка уступила Элли, при этом намекая, что герцог не отличается подобным качеством. — Но в данном случае ей сообщили неверные сведения. Я отлично себя чувствую и с нетерпением жду суаре у леди Литтлтон.

Его губы превратились в тонкую линию.

— Я уже сказал, вам не стоит этого делать.

Она кивнула:

— Я вижу, вы возражаете, ваша светлость.

— Но собираетесь все равно поступить по-своему?

— Верно.

Они так увлеклись противостоянием, что совершенно забыли об окружающих и препирались так, словно находились одни. Осознав это, Джастин сжал губы.

— Будет лучше, если мы оставим наших дорогих леди и продолжим беседу в моем экипаже, — процедил он.

Элли тут же вздернула подбородок.

— Мы планировали закончить покупки, а затем вернуться на чай к леди Сисели.

Ноздри Джастина раздулись от ярости.

— Мы уезжаем и немедленно!

— Я хотел сказать… — начал было Эндикотт, но герцог пронзил его ледяным взглядом:

— Желаете что-то добавить к нашей беседе?

Элли не могла не пожалеть молодого человека: сначала тот залился краской унижения, потом резко побледнел. Джастин же продолжал буравить его надменным взглядом. Типичный герцог Ройстон, могущественный и высокомерный, казалось, будто свирепый волкодав нависает над маленькой дамской болонкой. Элли бы даже не удивилась, если бы Джастин поднял верхнюю губу и обнажил на Эндикотта клыки!

— Элеонора, полагаю, тебе действительно стоит вернуться домой с Ройстоном, — спокойно согласилась вдовствующая герцогиня, которая, в отличие от высокомерного внука, не терпела публичных сцен. — Я прекрасно могу одна отправиться к леди Сисели.

Со стороны герцога это был настоящий произвол! Элли разрывалась от желания сообщить ему, как именно следует поступить со своим предложением, вовсе не предложением, а приказом! Одновременно понимала, что не должна, не имеет права хоть чем-то расстраивать герцогиню, она стольким обязана этой милой пожилой леди, даже тем платьем, что сейчас на ней!

— Значит, договорились. — Герцог крепко взял ее за руку и вежливо поклонился остальным дамам. — Леди. Эндикотт. — При этом его голос заметно похолодел, глаза блеснули ледяной синевой.

Чарльз Эндикотт первым опустил взгляд.

— Ваша светлость, — сквозь зубы произнес он, затем повернулся к Элли, и его лицо прояснилось. — Если вы не придете на суаре к леди Литтлтон, возможно, позволите завтра нанести вам визит?

— Моя подопечная завтра весь день будет занята, — ледяным тоном ответил за нее Джастин, еще сильнее распалив ее и без того усиливающееся раздражение. — И послезавтра тоже, — добавил он для ровного счета.

Эндикотт нахмурился.

— Но конечно же…

— Пойдемте, Элеонора.

Герцог не стал дожидаться ее согласия или несогласия. Едва оставив ей времени для краткого реверанса на прощание, он развернулся на каблуках и потащил ее за собой к ожидавшему экипажу.

Никогда за всю жизнь Элли не испытывала такого унижения и деспотического к себе отношения. И не от кого-нибудь, а от Джастина Сен-Джаста!

Хотя никто, кроме высокомерного герцога Ройстона, и не посмел бы с кем-то обращаться со столь невыносимым апломбом!

— Теперь мы одни, Элеонора, и вы можете дать выход чувствам, — насмешливо протянул он, отчего перед глазами Элли от ярости вспыхнула красная пелена.

Потом она осознала, что, поглощенная гневом, даже не заметила, что ее уже посадили в герцогскую карету и закрыли дверцу.

Она впервые оказалась наедине с Джастином после «той ночи», как она про себя ее называла. И к своему огорчению, тут же остро ощутила его близость. Густые золотистые волосы, блестящие ярко-синие глаза, твердые, словно точеные, черты лица. Отлично скроенный сюртук из первосортной шерсти, который ладно обхватывает широкие плечи, подчеркивает узкую талию.

И длинные сильные ноги в серых панталонах и черных гессенских сапогах.

Кроме того, любовь к нему тоже сделала свое дело, все тело покалывало от ощущений, соски вдруг стали очень чувствительными, между ног вновь появилось знакомое тепло.

И это только усиливало ее гнев.

Джастину не обязательно было видеть лицо Элеоноры, чтобы понять: она в ярости, глаза метали в него такие молнии, что он кожей ощущал жар ее гнева. И наверное, вполне заслуженного. Он вел себя ужасно. Совершенно непростительно. И с Элеонорой, и с Эндикоттом. Бабушка, без сомнения, сделает ему выговор при первом же удобном случае. Тем не менее Джастин не жалел, что поступил именно так. Ни на миг. Он злился на молодого щеголя с того момента, как впервые увидел его на бабушкином приеме. А сегодня — будто мало ему страданий — первое, что он увидел, как весело смеется Элеонора над шуткой этого разодетого попугая. В своем светло-зеленом платье она казалась живой и яркой, напоминала бабочку.

Он сжал губы, вспоминая, что сам за прошедшие несколько дней удостаивался лишь хмурых или каменных взглядов.

— Если вам есть что сказать, ради бога, говорите, и покончим с этим!

— Если мне есть что сказать? — недоверчиво повторила она. — У вас, сэр, отвратительные манеры!

— Сегодня, похоже, да. — Его губы сложились в безрадостную и отнюдь не извиняющуюся улыбку. — Так что, если вы пытаетесь меня оскорбить, придется постараться.

— Вы самый надоедливый и невыносимый тип, с которым мне выпало несчастье встречаться! Тиран! — сердито зашипела Элеонора, явно предупреждая не начинать еще одну тему. Щеки у нее пылали, глаза поблескивали, как два изумруда.