Служанка в высшем свете - Элизабет Роллз Страница 32

С минуту он смотрел на нее, на нежный, бледный абрис щеки, тонкие сосредоточенные морщинки на лбу и монотонные, ритмичные движения ее рук в процессе работы. Она всегда работала. Каждый раз, когда он видел ее, она что-нибудь делала. Он понял с болью, что она привыкла быть занятой. Привыкла к тому, что для себя у нее времени нет. Привыкла быть одна.

Прежде чем он успел заговорить, спаниели, потеряв терпение, протиснулись мимо него и с откровенной радостью бросились к Верити.

— Вы, два идиота, как вы сюда… ох! — Она отпрянула, сжалась на стуле, и это было как пощечина для Макса.

Еще хуже было то, что она немедленно справилась с собой. Выпрямилась и взглянула ему в лицо. Как будто смотрела в лицо расстрельной команде. С открытыми глазами.

— М-милорд? Вам здесь что-нибудь нужно?

Он покачал головой:

— Я пришел за вами. Стол накрыт.

И он неторопливо вошел в комнату, понимая, что ее глаза неотступно прикованы к его лицу, даже когда она наклоняется, чтобы погладить собак.

— Я не хотела заставлять вас ждать, — произнесла она тихо. — Я не очень голодна.

Что-то беспощадно вонзилось в его сердце. «Не может есть, когда она расстроена… Ей нужно больше, чем безопасность».

— Я вижу, — сказал Макс. С легкой улыбкой он присел на корточки и начал собирать лоскутки, разбросанные по полу.

Молчание повисло между ними. Сидя на корточках, он поднял глаза на ее лицо и увидел вспыхнувшую боль, и с каждым ее вздохом боль становилась сильнее. Ее дрожащая рука застыла над головой Таффи.

— Мне очень жаль, — сказал он просто. — Я не хотел оскорбить вас.

Он осторожно погладил пальцем тыльную сторону ее ладони. Едва сознавая, что делает, провел пальцами вверх по ее рукам, лаская прохладную шелковистую кожу, и выше, по шее, где внезапно забился пульс, шевельнувшись под его нежными пальцами. Дотронулся до щеки. Он забыл, какая она нежная и трепетная. Ее дыхание стало сбиваться, а затем маленькая нерешительная рука медленно поднялась к его лицу. Дрожащие пальчики неуверенно погладили его подбородок, зажигая каждый нерв. Он забыл и это тоже… Нет, это была ложь. Он старался забыть, блистательно потерпев неудачу. И тут раздался голос, не верящий сам себе:

— М… Макс?

Никогда до этого его имя не звучало так сладко на губах женщины. Он наклонился, чтобы поцелуем снять его с них.

Он не мог насытиться ею. Ее сладким, податливым ртом, тихим вскриком, когда его рука сомкнулась на спелой груди и он почувствовал ладонью через ее шелковый лиф бугорок затвердевшего соска. Чресла его пульсировали, и он подтянул ее по ближе, двигаясь вдоль ее мягкого живота в извечном ритме. Но это было больше чем желание, больше чем физическая потребность. И он хотел ее. Боже, как он хотел ее! Никогда в своей жизни он не был так бешено возбужден от простого поцелуя. Никогда еще не хотел просто… просто поднять ее на ближайший стол и взять.

Потрясение сокрушило его, как удар кувалдой, когда он понял, что именно это он и собирается сделать: поднять свою жену, усадить на рабочий стол кладовой, задрать юбку до талии и взять ее. Он уже прислонил ее к столу. Каким-то образом он сумел оторваться от ее губ и немного отстраниться, сжимая ее плечи, чтобы замаскировать дрожание рук. Усилие, которое для этого потребовалось, оставило его в ощущении, будто он оторвал часть себя. Прерывисто дыша, он заставил свой голос звучать спокойно и ровно:

— Нам лучше пойти на ужин. Ричард будет ждать нас.

Единственное, что помогало Верити держаться на ногах, был край стола под ее ягодицами. Она осознала это с изумлением. Каким образом она здесь очутилась? Сделав осторожный вдох, она нащупала этот край дрожащими пальцами и оперлась на него.

Ужин. Он хотел, чтобы она спустилась вниз. И он поцеловал ее. Ах, как он целовал ее! Простил ли он ее? Надежда возгорелась в ней, когда она посмотрела на него снизу вверх… и угасла. Его лицо, казалось, закостенело. Как будто он был на что-то сердит. Холодный страх проник в нее. Она вновь вызвала в нем отвращение?

— Ма… милорд?

Тут его лицо смягчилось.

— Здесь нет милорда. Только Макс. — Он протянул ей руку.

Ее сердце забилось в ответ.

— Макс, — прошептала она, не в силах сдержать надежды, полосующей ее острым лезвием.

Никогда раньше она не понимала, что надежда — это обоюдоострый меч. Только Макс. Но не его возлюбленная.