Перемены - Даниэла Стил Страница 32

Полет до Нью-Йорка обошелся без происшествий, и Мел, доставблокнот, набросала кой-какие заметки о последних днях, пока все было свежо впамяти. Ей хотелось затронуть множество моментов в своем комментарии к фильму,но затем она закрыла блокнот и откинулась на спинку кресла, устало при крывглаза. Стюардесса несколько раз предлагала ей коктейли, вино или шампанское, ноМел отказывалась. Ей хотелось остаться наедине со своими мыслями, но вскоре онауснула. Она проснулась, когда объявили, что самолет идет на посадку, истюардесс; коснулась ее руки, прося пристегнуть ремни.

— Спасибо. — Мел сонно взглянула на стюардессу иподавила зевок, застегивая ремень, а затем от крыла сумочку и достала расческу.У нее было ощущение, что она уже несколько дней ходит в одной и той же одежде,и Мел вновь подумала, найдет ли свой чемодан в Нью-Йорке. Казалось, прошлацелая вечность с тех пор, как она чуть не села на самолет в Лос-Анджелесе околотридцати часов назад, когда ее остановил звонок Питера. Она снова вспомнила онем.

Стоило ей закрыть глаза, и его лицо, как живое, возникалоперед ней, но она заставила себя открыть их, почувствовав, что самолет ужебежит по взлетно-посадочной полосе в Нью-Йорке. Она дома. Ее ждет гора работы вредакции новостей и над фильмом о нем, и о Патти Лу, а также масса забот,связанных с ее дочками. Здесь у нее своя жизнь, но Мел почему-то сожалела отом, что так быстро вернулась. Ей бы хотелось подольше остаться вЛос-Анджелесе, но в этом не было необходимости, и она не смогла бы объяснить дальнейшуюзадержку руководству телестудии в Нью-Йорке.

Она нашла свой чемодан в специальной службе багажногоотделения, забрала его, вышла из аэропорта и, взяв такси, на полной скоростинаправилась в город. В половине седьмого утра на улицах совсем не было машин, ипервые лучи солнца окрашивали небо золотыми всплесками, отражавшимися на окнахнебоскребов, стоящих по обе стороны дороги. Переехав через мост и направляясьна юг по Ист-Ривер-драйв, она ощутила прилив знакомых чувств. Так всегдаслучалось с ней по возвращении в Нью-Йорк. Это был прекрасный город. И совсемнеплохо снова вернуться домой. Это был ее город. И, улыбнувшись самой себе, оназаметила, что водитель с любопытством наблюдает за ней в зеркало заднегообзора. Она казалась ему знакомой, но он не был уверен в этом. Возможно, раньшеему уже доводилось подвозить ее, думал он про себя, или она была женойкакой-нибудь важной персоны, политика, или кинозвездой, и он видел ее вновостях.

— Надолго уезжали? — Он продолжал гадать, глядя нанее.

— Всего на несколько дней, в Лос-Анджелес.

— Угу, — кивнул он, сворачивая направо наСемьдесят девятую улицу и направляясь на запад. — Я когда-то тоже ездилтуда. Но нигде нет такого места, как Нью-Йорк.

Она улыбнулась. Нью-Йоркцы были людьми особой породы, преданныесвоему городу до конца, несмотря на нищих, на трущобы, преступления,загрязнение окружающей среды, перенаселенность и множество других городскихизъянов и пороков. Тем не менее городу была присуща некая напряженность,затрагивающая до глубины души. И даже сейчас, проносясь по улицам, онаиспытывала это чувство, глядя на утренний оживающий город.

— Великолепный город. — Водитель опять выразилсвою любовь к родному городу, и Мел кивнула.

— Конечно. — И внезапно поняла, как хорошовернуться домой. Мел уже предвкушала встречу с девочками. Она расплатилась стаксистом, внесла чемодан и поставила его в прихожей, а затем поднялась наверхк дочкам. Они обе еще спали, и она тихо вошла в комнату Джессики, присела накровать и стала смотреть на нее. Огненно-рыжие волосы разметались по подушке,как красное покрывало; девочка пошевелилась, услышав голос матери, и открылаглаза.

— Привет, лежебока. — Мел наклонилась и поцеловалаее в щеку, и Джессика улыбнулась.

— Привет, мам. Ты дома. — Она села, потянулась иобняла мать с сонной улыбкой. — Как съездила?

— Удачно. Как хорошо снова оказаться дома. —Калифорния вместе с Питером Галламом и Мари Дюпре и центральной городскойбольницей остались позади. — Мы сняли потрясающий фильм.