Ангельские глазки - Донна Олвард Страница 32

— Элли, мне так жаль это слышать…

— Нет, — Элли перебила его. — Я хочу, чтобы прошлое перестало определять мою дальнейшую жизнь. Я убеждала себя в том, что смогу создать желаемую семью с Тимом, и я ошиблась. Я знаю, что была не права, ведь…

Следующая часть признания была самой трудной. Элли предстояло обнажить все эмоции и переживания. Но имеется ли у нее альтернатива? Что еще она может потерять? Ничего. Сегодня днем она в этом убедилась. Элли плакала и ощущала уныние, которое не могло сравниться с тем, что она чувствовала прежде, даже горюя по Уильяму. Сегодня на миг в ее душе затеплилась надежда, но затем навалилось опустошение, которое она не смогла вынести.

— Я знаю, что была не права, ведь я не любила его по-настоящему. Я любила его образ, фантазию об идеальной жизни, которая могла у меня с ним сложиться. Я думала, у нас все это будет. Но у нас не было ничего. Потому что теперь я знаю, каково это любить кого-то по-настоящему. Ведь я влюбилась в тебя. — Она закончила фразу почти шепотом, изо всех сил стараясь не расплакаться, побороть страх, который испытывала, делая подобное признание.

Вьятт вытаращился на нее, не говоря ни слова, выражение его лица стало маской изумления. Конечно, он имел право изумляться! Элли так долго и упорно скрывала свои чувства и вдруг поспешно и неожиданно все ему выложила.

— С Тимом я сдалась без боя и ушла. Может, потому, что бороться не следовало. Но с тобой, Вьятт, все иначе. Я не хочу от тебя уходить. Я хочу прожить жизнь вместе с тобой. Есть ли вероятность того, что и ты захочешь видеть меня рядом с собой? — Ее подбородок дрожал. Она ждала ответа Вьятта.

Эмоционально выдохнув, он шагнул вперед:

— Ты посмотри на себя. Ты промокла.

Она позволила ему расстегнуть молнию на своем жакете и снять его. Жакет упал на залитый водой пол. Вьятт обнял ладонями подбородок Элли и заставил ее посмотреть в его глаза.

— Я люблю тебя, Элли. — Опустив голову, он припал к ее губам в таком сладком поцелуе, какого никогда не было в ее жизни. — Долго же ты выжидала, — пробормотал он у ее губ, затем обхватил и приподнял. — Я говорил себе, что должен дождаться того момента, когда ты будешь готова. Но сегодня, когда мы остались одни… я просто не выдержу.

Она уткнулась носом в воротник его пиджака, вдыхая неповторимую смесь запахов натуральной кожи, дождя и мужского тела. Радость охватила Элли, прогоняя страх. Вьятт не сказал бы ей о любви, если бы не испытывал к ней этого чувства.

С ее губ сорвался смешок.

— Долго выжидала? Мы знакомы всего несколько недель.

Он только крепче прижал ее к себе:

— За прошедшие две недели мы провели вместе больше времени, чем большинство людей, которые ходят друг к другу на свидания. Мы делились секретами. Я рассказывал тебе о том, о чем не говорил никому другому. В любом случае при чем здесь время? Я все понял в ту ночь, когда мы поцеловались на крыльце.

— Тогда? Когда ты оттолкнул меня и заявил, что наши отношения должны быть платоническими?

— Да, еще тогда.

Она снова рассмеялась, ее переполняла нежность.

— Ты оказался проворнее меня. Я не смогла себе в этом признаться до тех пор, пока не увидела тебя в кресле-качалке с Дарси. Знаешь, любить тебя означает испытывать такие чувства, которых я старалась избегать.

Наконец он ослабил хватку, поставил ее на пол и отступил:

— Я столько всего хотел тебе сказать. Я не знаю, с чего начать. О Барбаре, о себе, о моих планах…

Его карие глаза блестели от волнения, и Элли воодушевилась от перспективы.

— Не обо всем сразу, — поддразнила она его.

— Иди сюда, — сказал Вьятт, снял пиджак и повесил его на крюк. Взяв Элли за руку, он повел ее к креслу-качалке. К дурацкому креслу, которое виновато в стольких происшествиях, которое сделано и отполировано его собственными руками. Руки Вьятта были способны на многое. Он уселся в кресло и усадил Элли себе на колени, а она подняла его руки к своим губам и поцеловала их.

— Я так боялась сюда приходить. Я страшилась, что ты не ответишь мне взаимностью.

— Я рад, что ты пришла, — ответил он и повернул ее ладони, чтобы поцеловать их. — Я не был уверен, что выживу без тебя.

— Без меня? — Она удивленно посмотрела на него. — Ты шутишь? Посмотри на это кресло, крыльцо, дверь. Ты все это сам починил. Есть ли нечто, чего ты не умеешь делать, Вьятт? Это твое качество я заметила сразу. Ты мастер на все руки.

— Мне пришлось таким стать. Бог свидетель, мой отец постоянно отсутствовал. Я заботился о своей маме.

— Так же, как теперь заботишься о Барбаре?

Беспечное выражение его лица немного изменилось.

— У меня ощущение, что я ее подвел.

— Почему?

Колебался он всего мгновение.

— Мои родители поженились только из-за того, что моя мама была беременна. И мой отец постоянно напоминал мне о том, что был вынужден жениться из-за меня. Когда становилось совсем плохо, он делал все, чтобы меня во всем обвинить.

— О, Вьятт, разве можно говорить ребенку такие ужасные вещи? — Внезапно Элли начала все понимать. — Поэтому ты берешь на себя ответственность за всех? — У нее скрутило живот. — И за меня?

Он закрыл глаза.

— Может, поначалу. Возможно, я брал на себя ответственность, так как видел, что ты расстроена и хотел тебе помочь. Долгое время я старался облегчить жизнь своей мамы, хотя она постоянно твердила мне, что я ни за что не несу ответственность. Но сегодня утром я понял, что не смогу тебе помочь. Я не могу тебя переделать. Ты должна сделать это сама. Меня убивал твой уход. Но я продолжал думать, что, если стану на тебя давить и не дам тебе шанса, однажды ты меня в этом обвинишь. И тогда мне действительно будет слишком тяжело быть с тобой, а затем смотреть, как ты уходишь.

Элли прижалась к его груди.

— Только сегодня днем я поняла, как мне одиноко. Без тебя я отчетливо поняла, как сильно тебя люблю. Я не могла представить, что буду жить без тебя. Я знала, что должна попытаться и прийти к тебе.

— Я смотрел в окно и думал, — каким был дураком, позволив тебе уйти. Я собирался попросить тебя дать нам шанс.

— Я ушла потому, что ты сказал, будто хочешь изменить свою жизнь. Но ты ни разу не сказал, что желаешь видеть меня рядом с собой.

Он вздохнул, опершись подбородком в ее макушку:

— Я не сказал об этом потому, что боялся окончательно тебя испугать.

— Мы идиоты, — объявила она и почувствовала, как он улыбается у ее волос.

— Нет, мы не идиоты. Потому что мы образумились.

Несколько минут они раскачивались в кресле, наслаждаясь близостью друг друга, привыкая к новым отношениям.

— Что теперь? — наконец спросила Элли.