Я тоже тебя люблю - Кара Уилсон Страница 32

— Боже мой! — теперь сказала Моника, бессознательно повторяя восклицание Милды. — У него и вправду гарем?

— У Роджера? — спросила черноглазая красавица. — Боюсь, это так. Но ему простительно. В конце концов, он один, а жаждущих его так много!

— Не у Роджера — у Стива. Босса Дика. Гордона Стивена Диксона-третьего — уточнила Моника.

— Вы забыли добавить — и брата Сандры, — сухо вставила брюнетка.

— Кого?

— Сандры, — улыбаясь, сказала Милда. — Давай познакомимся с этой маленькой гяуркой, пока она не пронзила нас одной из своих изящных шпилек. Кстати, где это вы такие достали?

— В Судане. Но они фабричные, не ручной работы, — рассеянно ответила Моника, не сводя глаз с высокой брюнетки. Рядом с ней и Милдой она чувствовала себя коротеньким заборным колышком, обернутым второсортной дерюгой.

Надо было остаться на Лугу! Здесь я чужая. Я не такая, как эти женщины. Господи, до чего ж они красивы! Вот их место здесь, а мое — нет. Не среди всех этих людей, где каждый знает друг друга, и Стива, то есть Гордона Стивена Диксона-третьего.

— А макияж прямиком из Египта, примерно трехтысячелетней давности. Платье — вариант сари, — продолжала рассматривать Монику Милда. — Туфли турецкие. Глаза вообще не из нашего мира. Похоже, скандинавские, а скорее всего — уэлльские. Фигура прекрасных пропорций, разве что рост маловат. Каблуки бы уладили дело. Почему вы их не любите?

— Милда — бывшая манекенщица, теперь у нее свой дом моды. Она не хочет показаться грубой, — пояснила другая женщина.

— Я? Грубой? — удивилась Милда, приподнимая брови. — Ансамбль необычный, но совершенно сногсшибательный. Разве это грубо, указать, что туфли на каблуках усилили бы эффект? Я бы предложила свои, но их пришлось бы урезать наполовину. Господи! Удавиться можно за такие изящные ножки. А глаза! Вы натуральная платиновая блондинка или хоть чуть-чуть оттеняете?

— Оттеняю? — озадаченно переспросила Моника.

Mилда застонала.

— Ясно, натуральная. Скорее спрячь ее, а то никто из мужчин на меня и не глянет!

Моника так удивилась бесцеремонности высокой красавицы, что не смогла ничего ответить.

— Давайте начнем сначала, — предложила высокая брюнетка. — Я — Сандра Диксон, сестра Стивена. — Она улыбнулась. — А это моя подруга Милда Эванс. Когда она поблизости, другим женщинам рассчитывать на внимание мужчин нечего. Но, к сожалению, боюсь, сегодня вам обеим ничего не светит. Стивен себе уже кого-то нашел, причем ужасно при этом скрытничает. Правда, тут есть другие одинокие мужчины, так что нет причины для тоски.

Из всей этой шутливой болтовни Сандры Моника обратила внимание только на одну фразу: «Стивен себе уже кого-то нашел».

— Она тебе не верит! — поддержала подругу Милда. — Как ты думаешь, у нее есть имя или ее обронила по дороге фея Тинкербел, чтобы выманить аллигатора?

— По-моему, там, в «Питере Пэне», крокодил, — уточнила Сандра.

Милда пожала плечами.

— Кстати, из кожи того и другого получаются замечательные туфли! Слушай, если мы будем вести себя потише, может, она все-таки скажет, как ее зовут?

Моника улыбнулась через силу.

— Мое имя Моника Семс.

— Ага! Чувствуется что-то французское! — торжественно заключила Милда.

Но тут за ее спиной неожиданно возник Роджер. Слегка наклонившись, сказал ей что-то, что могла расслышать только она, и был за это вознагражден огоньками в глазах и протянутой рукой, скользнувшей в его ладонь.

— Приведи ее обратно до рассвета! — приказала Сандра, глядя вслед уходящей парочке.

— Вы имеете в виду какой-то определенный день? — обернувшись, уточнил Роджер.

Сандра рассмеялась и покачала головой. Моника пристально всмотрелась в ее лицо, но не увидела ни ревности, ни удивления.

— Вам все равно? — спросила она.

— Это вы о Роджере с Милдой? — Сандра пожала плечами. — Они совершеннолетние! Я надеялась, что Милда может зацепить Стивена, но теперь на это рассчитывать не приходится, он уже занят.

— Где она… сейчас? — спросила Моника, запинаясь.

— Кто?

— Женщина Стива… Стивена.

Сандра таинственно улыбнулась.

— Вы не знаете поблизости места, где не следят за временем?

— Что?

— Он сказал мне — «имя ей Женщина», а живет она там, «где не существует времени». Он ездит туда к ней. Здесь, как я понимаю, с ней встретиться невозможно — на ранчо слишком много часовых механизмов.

Слезы обожгли глаза Моники, когда она поняла, что это ее Стив так описал сестре. Значит, он тоже понимает, что ей здесь не место. Она существовала только там, на Лугу, где неведомо время и куда бедный ковбой по имени Стив приезжал, когда нечего было делать.

— Но мне все-таки хотелось бы увидеть их вместе, — грустно продолжила Сандра. — Хочу видеть, что это такое, когда тебя любят ради тебя, а не ради твоего счета в банке.

Моника услышала в ее голосе ту же тоску, что была у Стива, когда он сказал: «Раз, всего лишь один раз в жизни я хочу узнать, что это такое, когда ты желанен как мужчина. Просто мужчина по имени Стив».

Тогда Моника не поняла его. Теперь понимала. И от этого стало невыносимо больно. Не за себя, за него. Она любила его так, как он того хотел, но Стив никогда не поверит в это, потому что не был бедным ковбоем. Он был Гордоном Стивеном Диксоном-третьим, унаследовавшим слишком много денег и очень мало любви.

— Ах, поглядите, какой роскошный малыш! — воскликнула Сандра.

Моника обернулась и увидела Джека с ребенком на руках. Ковбой выступал гордо, но сынишку держал с некоторой опаской. Заметив Монику, устремился прямо к ней.

— Вот вы где! Бетси велела показать вам новый зубик Бадди.

Малыш взмахнул пухлыми кулачками и огромными голубыми глазами уставился на Монику. Она радостно улыбнулась, и Бадди улыбнулся в ответ. Новый зубик на розовой десне сверкал во всем своем великолепии. Один из кулачков неуверенно потыкался и попал в рот. Бадди с сосредоточенным наслаждением принялся грызть свои пальчики.

— Второй режется, — пояснил Джек с гордостью и неловко покачал сына.

Бадди захныкал и вдруг разразился громогласным ревом. Джек растерялся — по всему было видно, что ему непривычна роль няньки.

— Можно мне? — спросила Моника, протянув руки.

С явным облегчением Джек передал ей ребенка.

— Он такой маленький, я все боюсь, как бы ему чего не сломать…

Моника засмеялась и стала медленно покачивать Бадди на руках, разговаривая с ним тихим нежным голосом. Взгляд малыша привлекла яркая аметистовая накидка. Маленькие пальчики потянулись и достали ее. Ткань соскочила с головы, мягкой шалью легла на плечи Моники. Тогда внимание ребенка немедленно переключилось на светлую корону волос, в которых блестели украшенные ракушками черные заколки. Ручонки потянулись к соблазнительным украшениям, но, увы, не достали. Личико малыша покраснело, сморщилось от огорчения.