Женщина – птица парная - Ирина Щеглова Страница 32

— Отчего мужчины не носят обручальных колец?

А я отвечал:

— Устаревший обычай.

Она смеялась и закатывала глаза:

— Замужних женщин всегда намного больше, чем женатых мужчин.

— Это все потому, что мужчины хотят быть свободными, — парировал я.

— Что же делать бедным женщинам? — игриво сокрушалась она.

— Соглашаться на условия игры, — отвечал я.

— А ты азартен?

Я многозначительно улыбался:

— Смотря во что играть…

— Вот как? — Она легонько шлепнула меня по руке. — Видимо, опытный игрок.

— Твое мнение очень лестно, — я не соврал. — Но, боюсь, ты ошибаешься.

— Ну, не прибедняйся, — она расхохоталась. — Все вы одинаковые.

Сделал вид, что обиделся:

— Что ты имеешь в виду?

Она продолжала улыбаться:

— Да так, ничего…

Нам принесли заказ. Я рассеянно ковырялся в тарелке, все время поглядывая на нее. Ела она с аппетитом, причем не силос, который так любят поглощать современные дамы в надежде на похудение, а вполне нормальную пищу. Она заметила, как я смотрю на нее, и зачем-то сказала:

— Я не боюсь потолстеть.

— А я и не думал…

— Думал, думал, — она снова легко усмехнулась. — Кстати, большинство мужчин думают, что любят худых женщин, а на самом деле…

— Откуда ты знаешь, о чем думают большинство мужчин? — не сдавался я.

— Да у вас же все на лбу написано.

— Хм…

Вот именно, «хм», я не нашел ничего лучшего. Ведь знал же!

— Ну, не хмурься. — Она накрыла ладонью мою ладонь, и блаженное тепло побежало вверх по руке, достигло плеча, разлилось по шее и ухнуло вниз по позвоночнику. Мгновение, и я захотел ее, безумно!

— Вот тебе какие женщины нравятся? — Она словно забыла о том, что ее рука касается моей, перебирала пальцами, а у меня мурашки бегали по коже, и хотелось реветь весенним маралом.

— Сейчас мне нравишься только ты! — получилось сипло, хотя я вложил в эти слова всего себя.

— Комплимент?

— Чистая правда.

— Спасибо. — В ее глазах читался явный интерес, и еще, мне кажется, я прочитал в них вопрос, на который не было ответа. «Как далеко ты готов зайти?» — примерно так звучал вопрос. С некоторых пор я не берусь озвучивать то, что мне кажется. Слишком часто ошибался в женщинах и в том, о чем они думают. Мне нужно было подтверждение. И я его дождался.

— Знаешь, — сказала она, погрустнев, — недавно я рассталась со своим бойфрендом. Терпеть не могу этого определения, но… в общем, мы прожили четыре года, я думала, это на всю жизнь.

В душе я возликовал, потому что тоже не терплю «бойфрендов», но более всего потому, что она рассталась с кем-то. Виду не подал, сделал постное лицо и произнес:

— Жаль… что ж, бывает…

Марина поморщилась:

— Да ну тебя! Не строй скорбные рожи, тебе не идет.

— Не буду, — пообещал я.

— Я просто так сказала, сама не знаю зачем, — быстро проговорила она.

«Возможно, потому, что хотела сообщить мне, что свободна?» — мысленно подсказал я.

Она молчала, ждала чего-то. Я тоже.

Спохватилась:

— Время!

Подозвала официанта и расплатилась за себя, хоть я и попытался остановить ее.

Мы вышли на улицу, Марина протянула мне руку:

— Было приятно поболтать.

— Взаимно, — ответил я, немного расстроенный тем, что сейчас она исчезнет, а я снова останусь один на один со своими грезами.

Но она не торопилась, подставила лицо солнцу, жмурясь, закрыла глаза темными очками.

— Хорошо! — вздохнула. — Чудесный май в этом году.

Согласился.

— Так не хочется работать!

Я не возражал, даже всячески поддержал ее нежелание возвращаться в офис. У меня были еще кое-какие дела, но я мгновенно решил забить на все.

— Хорошо бы сейчас очутиться где-нибудь в лесу, — забросил удочку.

Она взглянула на меня одобрительно:

— Тоже так думаешь? — и снова плавным движением обвила своей рукой мою.

Мы медленно пошли по улице, что называется, куда глаза глядят. Говорили о море, путешествиях, отпуске. Она призналась, что любит бывать в Прибалтике, я вспомнил Клайпеду, потом рассказал ей о своей поездке в Кенигсберг, то бишь в Калининград. Смешная была поездка. На меня положила глаз руководительница нашей журналистской группы, невероятно восторженная дама. Она носила длинные платья с разрезами до бедер и просила меня, чтоб я ее фотографировал.

Марина посмеялась, а потом заметила:

— Любишь покрасоваться.

— Да ни в жизть! — отшутился я, но решил быть сдержаннее. Ведь знал, дурак, что нельзя рассказывать одной женщине про другую. И чего меня понесло! Выходит, она права, хотел набить себе цену, смотри, мол, какой я крутой, женщины просто пачками вешаются. Тьфу! Дешевый прием.

Я быстренько переключился на нейтральные темы и, как это часто случается с мужиками, углубился в рассказы о работе. Марина слушала вежливо и, как мне казалось, внимательно. Но сама молчала. Я же разливался соловьем, хотелось выглядеть эдаким суперпрофессионалом, незаменимым, золотоперым, великолепным. Сам не заметил, как вошел в раж. Она была благосклонна, чуть склонила голову к плечу. Только один раз перебила, указав на пустую скамейку у пруда. Я кивнул, мы уселись.

— Давно ты в журналистике? — спросила она.

— Больше десяти лет, — с готовностью ответил я. Приврал немного. Сначала работал где придется, в PR-рекламе, даже туризме. Пришлось побегать. Да еще и учился заочно. Так что журналистского опыта у меня было лет пять, может, шесть, если считать тот год, когда я практически в одиночку делал корпоративный журнал в одной компании.

— Вижу, ты любишь свою работу, — заметила она.

— Естественно! Во-первых, я независим, во-вторых, моя работа дает возможность бесплатно путешествовать по всему миру. Ты так не считаешь? — переспросил я.

— Для меня журналистика скорее хобби, — ответила она. — Возможность немного заработать на досуге…

Марина говорила, а я, как завороженный, следил за движением ее губ.

— Расскажи о себе, — попросила она.

Просьба вывела меня из ступора.

— Я вроде все рассказал…

Она шутливо погрозила пальцем:

— Не все, не все. А твоя семья?

Я вздрогнул. Моя семья? Мне не хотелось касаться этой темы. При чем тут семья?