Татуированная любовь - Гайя Алексия Страница 32

– Не смотри так на меня, это чтобы чинить дверь, которую ты разломал прошлой ночью, – говорит он мне.

Ладно, и снова эта сучка львица ничего ему не рассказала, а я напрасно развел панику.

Отец знаком приказывает мне взять чемоданчик и пройти за ним к двери в ванную. Но я не схожу с места. Я ж ему не слуга.

– Когда ты что-то ломаешь, ты это потом и чинишь, – добавляет он.

Он что, серьезно рассчитывает, что я помогу ему тут что-то мастерить?

Он смотрит на меня, не моргая. Ладно, ладно, я понял, ты серьезно!

Это меня взбесило, но в то же время, я стоял на балконе и мне абсолютно было нечем заняться. А это было хоть какое-то дело. Тогда я зашел в комнату и взял чемоданчик, в то время как отец уже скрылся из поля видимости. Чемодан оказался не таким тяжелым, как я ожидал. Я поставил его около двери в ванную и услышал, как вернулся отец.

– Это твоя мать настояла, что тебе тоже нужно помогать чинить дверь, и я полностью с ней согласен. Так что давай, не дуйся, от этого дело быстрее не пойдет.

Это он со мной разговаривает? Что, совсем рехнулся?

Я так хмурюсь, что мне даже становится больно. Отец глядит на меня и отодвигается, чтобы пропустить вперед львицу. Окей, так стало понятнее, он говорил с ней.

Надо было видеть ее физиономию в этот момент, но она старательно избегала моего взгляда.

– Все, что вам нужно, вы найдете в этом ящике с инструментами. Если чего-то вдруг будет не хватать, то у тебя, Елена, есть машина и ты прекрасно знаешь, где находится строительный магазин. У вас есть полдня, чтобы починить дверь и подумать о вашем поведении, – закончил он свою тираду.

Нет, он серьезно хочет, чтобы мы провели несколько часов рядом друг с другом? Да он чокнутый! Зачем он это делает?

– Что-то хотите сказать? – добавляет он после короткой паузы.

Он смотрит на меня, а я очень нагло, как только умею, смотрю на него. Это крайне плохая идея, просто бред какой-то. Закончится все морем крови, не иначе.

На его лице появляется ироничная улыбка, а затем он поворачивается к своей сучке дочери. Не говоря ни слова она зло смотрит на него. Ах да, вероятно, это правда, она не разговаривает со своим отцом. Что ж, надеюсь, он любит разговаривать сам с собой, потому что я тоже заполнять паузы не намерен.

– Отлично. Давайте, повеселитесь тут хорошенько, а вечером увидимся за ужином. – Я хлопаю в ладоши.

Он свалил, а мы остались с львицей и смотрели друг на друга как два придурка.

Это будет полный кошмар, чую я.

– Короче, я все-равно ничего не умею делать, поэтому выкручивайся как-нибудь из этого дерьма сам.

И уже в следующую секунду она развернулась и пошла в свою комнату, а ее длинные волосы красиво развевались за ней. Ну уж нет, дохлый номер! Мне доставит столько удовольствия смотреть на то, как она делает себе больно молотком.

Догоняю ее до того, как она успевает дотянуться до ручки двери и хватаю ее за свитер.

– Ой! – восклицает она. – Что ты делаешь?

Я притянул ее к себе, взял за плечи и показал на унитаз, в надежде, что она догадается, к чему я клоню. Мое терпение было уже на исходе.

Она перестала сопротивляться и медленно ко мне повернулась. Ее зеленые глаза в упор уставились на меня.

– Ты что, шантажируешь меня, что ли? – спрашивает она.

Да ладно! Спасибо, что так быстро меня поняла!

Она сверлила меня взглядом. Я поднял брови, чтобы спросить ее, хорошо ли она меня поняла.

Кажется, она прикусила язык.

– А как ты им расскажешь? Что, нарисуешь новый рисунок? – с вызовом спросила она.

Мне не пришлось ей ничего отвечать по этому поводу. По-моему, она и сама прекрасно поняла, что я рассчитывал сделать.

Она вздыхает, отталкивает меня и подходит к ящику с инструментами.

– Ты меня бесишь! Не знаю я, как это чинить! – рычит она и пинает ящик.

Она явно сделала себе больно и оскорбляет теперь все вокруг из-за того, что у нее плохое настроение. Я скрестил руки на груди и предоставил ей возможность психовать в одиночестве. Какой прекрасный спектакль! И закончила она его тем, что повернулась ко мне с видом разъяренной львицы. Смотрел на нее сверху вниз, ее слишком широкая одежда предоставляла моей фантазии полный простор, и у меня начал вставать.

Что ж, я не виноват, Елена, сучка ты этакая, это все мой член!

– Да что с тобой такое! Ты какой-то ненормальный парень, – обвиняет она.

Она на моих глазах быстро скрутила волосы в беспорядочный пучок. Какие-то пряди выбились из него и упали ей на лоб. Ей это явно мешало, и она сердито то и дело откидывала их назад.

– Нужно снять дверь. Давай, пошевеливайся! Мне одной не хватит сил это сделать, – приказывает она.

Я что, похож на человека, который привык кому-то подчиняться? Она никогда не сталкивалась с таким? Я не выполняю ничьих приказов.

Опускаю руки и крепко сжимаю кулаки. Спокойно, парень, она же просто дура и при том, как говорит ее отец, «у нее кризис». Да что за чепуху ты мелешь!

– Что? Снова прижмешь меня к стенке? Если хочешь, я могу пойти показать синяки на спине, которые я получила из-за тебя. И что подумает мой отец, как считаешь?

Ну что ж, ответочка на мой шантаж засчитана… Синяки? Ну не надо уж так преувеличивать. Не мог же я зайти так далеко?

Я нахмурился и постарался отвести взгляд от того, что она обычно мне показывала. То, что происходило в ней было слишком незаметно, но и этого хватило, чтобы взволновать меня.

– Окей? Давай поторопись тогда, а то я уже скоро завою, и тогда мои родители примчатся и выкинут тебя отсюда, – добавляет она.

Эта сумасшедшая просто держит меня за яйца. Взглянул на нее исподлобья, подошел ближе, отодвинул ее в сторону и схватил эту чертову дверь, чтобы приподнять одним сильным движением.

Последняя особо и не сопротивлялась и через несколько секунд оставшаяся петля вылетела из стены, издав противный хруст. Но вместе с ней от двери оторвался и приличный такой кусок дерева. Не обращая на это особого внимания, грубо бросил дверь на пол. Ну и тяжелая же она, черт возьми. А у меня и без того болят руки.

Львица подошла сбоку и смотрит на результат моих трудов.

– Зачем ты это сделал? Ты все вырвал, придурок! Что мы теперь будем делать? – кричит Елена.

Она-действует-мне-на-нервы!

Если продолжит и дальше насиловать мои уши, то рискует оказаться в таком же состоянии, как и эта дверь.

Нет, я не буду ничего делать, потому что и так уже по самое не хочу вывозился из-за нее во всяком дерьме.