Прошлой ночью в «Шато Мармон» - Лорен Вайсбергер Страница 32

Педикюрша нанесла на кожу теплый крем и начала массировать икры. Брук ничего так не хотела, как помолчать, откинувшись на спинку массажного кресла, насладиться ощущениями, но настроение оказалось безнадежно испорчено… Ей полагалось спрашивать о фанатах и прессе, но она выдавила лишь:

— Стало быть, домой ночным рейсом не прилетишь? А я надеялась, увидимся завтра утром…

— Брук!

— Что?

— Не начинай.

— Что не начинать? Ты когда домой приедешь?!

— Не омрачай мне эту минуту. Я так рад, так рад — это же крупнейшее событие после контракта на запись альбома, даже более важное! Что такое шесть-семь дней, если речь идет о моей карьере?

Шесть-семь дней подождать было можно, но как же гастроли? Мысль об этом ужасала Брук. Как они это выдержат? Смогут ли? Но она вспомнила, как однажды на концерт Джулиана пришли всего четыре зрителя, и он расстроился чуть не до слез. Еще она вспомнила о бесчисленных часах, отданных напряженной работе, когда они думали, где взять деньги, как найти время и что делать, если им станет плохо на нервной почве. Они шли на все эти жертвы ради того, что вдруг начало получаться сейчас.

Прежде Джулиан обязательно спросил бы о Кайли. Расскажи ему Брук об истерическом телефонном звонке этой девочки месяц назад и о том, как искала альтернативу фаст-фуду, отсылала по электронной почте новую диету, Джулиан обнял бы ее и сказал, что гордится своей женой. На прошлой неделе Брук списалась с Кайли, чтобы узнать, как у той дела, и заволновалась, не получив ответа. На следующий день она послала второе письмо, и Кайли ответила, что начала принимать какое-то слабительное, о котором прочла в журнале. Теперь она уверилась, что это и есть лучшее в мире средство для похудения. Брук заволновалась.

Чертовы слабительные! Они и для здоровых взрослых порой опасны, а для растущего организма — настоящая катастрофа, но девочки-подростки так легко верят заявлениям всяких звезд и обещаниям добиться быстрого и чудесного результата! Брук немедленно позвонила Кайли и обрушилась на нее с тирадой, которую уже выучила наизусть — всевозможные слабительные, голодания и соковые диеты были излюбленными методами похудания в Хантли. Вскоре Брук с облегчением поняла, что Кайли в отличие от своих одноклассниц воспринимает то, что ей говорят, взяла с нее обещание звонить каждую неделю и решила в сентябре обратить на девчонку особое внимание.

Но Джулиан не спросил ни о Кайли, ни о больнице, ни о Рэнди, ни даже об Уолтере, а Брук не стала напоминать. Она не сказала мужу, что за несколько недель он не провел дома и трех ночей, да и те висел на телефоне или торчал в студии, ведя бесконечные разговоры с Лео или Самар. Труднее всего для Брук оказалось удержаться от вопроса о дате начала и продолжительности гастролей.

Она просто сказала:

— Ты прав, Джулиан, тебе выпала редкая возможность. Это действительно очень важно.

— Спасибо, любимая. Я позвоню, когда все узнаю, ладно? Я люблю тебя, Ру, — сказал он с нежностью, которой она давно не улавливала в его тоне. Он прозвал ее Крошка Ру, когда они только начали встречаться; прозвище тут же подхватили друзья и родственники. Брук сердито округляла глаза и притворялась недовольной, но чувствовала необъяснимую благодарность Джулиану за это ласковое имя. Она решила на расстраиваться из-за того, что он дал отбой, не спросив, как у нее дела.

Маникюрша нанесла первый слой лака — цвет показался Брук неприятно ярким. Она хотела запротестовать, но передумала. Ногти на ногах ее матери были выкрашены в красивый оттенок розового, выглядевший естественно и шикарно.

— Что, у Джулиана хорошие новости? — спросила миссис Грин, отложив журнал.

— О да, — ответила Брук, стараясь говорить веселее, чем было у нее на душе. — «Сони» отправляет его на гастроли в качестве какого-то там разогрева. Неделю репетиции в Лос-Анджелесе, а на концертах он будет выступать до выхода «Марун 5». Эго прекрасный шанс засветиться перед большой аудиторией, прежде чем отправиться в собственный тур. Со стороны «Сони» это выражение самого высокого доверия.

— То есть он будет приезжать еще реже?

— Ну да, сейчас Джулиан остается репетировать, а на той неделе, возможно, заедет домой на несколько дней и уедет снова.

— И как тебе такой расклад?

Мать улыбнулась и опустила ступни на одноразовые шлепанцы.

— Ты не ответила.

Сотовый Брук пискнул.

— О, спасительный звонок, — весело сказала она.

Пришло сообщение от Джулиана: «Забыл сказать, компания рекомендует мне сменить имидж. Прежний, говорят, не пойдет. Бред какой-то!»

Брук захохотала.

— Что, что там? — встрепенулась мать.

— Все-таки есть на свете справедливость! Видимо, какой-то журналист, или служба маркетинга, или еще кто-то сказал Джулиану, что его вид никуда не годится. И теперь стоит вопрос о смене имиджа!

— И каким они хотят его видеть? Я не представляю Джулиана в псевдовоенном пиджаке а-ля Майкл Джексон или в брюках Эм-Си Хаммера, — сказала миссис Грин, заметно гордясь своей эрудицией.

— Ты что, шутишь? Я прожила с ним пять лет и могу по пальцам сосчитать, когда видела его не в джинсах с белой футболкой. Представляю, каково ему придется! Но ничего не попишешь — важный момент в карьере.

— Ну так давай ему поможем. — Миссис Грин протянула кредитку ассистентке, которая принесла счет. Брук схватилась за кошелек, но мать только отмахнулась.

— Поверь мне, на земле нет силы, способной изменить привычки Джулиана. Он скорее умрет, чем пойдет по магазинам. Он больше привязан к своим джинсам с футболкой, чем иные мужчины к своим детям. Вряд в «Сони» знают, с кем связались, но им не убедить его одеваться как Джастин Тимберлейк.

— Кстати, неплохая мысль. Ну, раз Джулиан ничего себе не покупает, надо ему помочь, — решила миссис Грин. Вслед за матерью Брук вышла из салона и спустилась в метро. — Подберем ему такой же ансамбль, только качеством получше. Знаешь, я кое-что придумала.

Проехав две остановки и совершив две пересадки, женщины вышли на Пятьдесят девятой улице и с подземного уровня поднялись в «Блумингдейл». Миссис Грин уверенно направилась в отдел мужской одежды.

Она подняла пару классических, чуть расклешенных джинсов с винтажной потертостью. Не слишком темные или светлые, чуть выцветшие, без раздражающих заплаток, молний, дыр, прорех или карманов в необычных местах. Брук пощупала ткань, удивившись ее легкости и мягкости. Пожалуй, даже мягче любимых Джулианом «Ливайсов».

— Ух ты! — восхитилась Брук, забирая джинсы у матери. — Да, ему понравится. А как это тебе удалось?

Мать улыбнулась:

— Я же одевала вас с Рэнди в детстве. Видимо, не все пока забыла.

Только тут Брук обратила внимание на ярлычок с ценой.

— Двести пятьдесят долларов?! Джулиан носит «Ливайсы» за сороковник! Я не могу купить ему такие дорогие.